Задачка на три корги

За несколько дней до Сочельника в личную канцелярию Ее Величества пришла посылка со штампом министерства обороны, адресованная королеве. Рози открыла ее и увидела пеструю картину, на которой была изображена королевская яхта “Британия” в окружении маленьких парусников. К посылке было приложено письмо от Второго морского лорда с просьбой извинить его за задержку.

Рози сразу отнесла картину в кабинет королевы.

– Мэм, мы только что получили посылку, я решила сразу вам ее передать.

– О боже! Рози, спасибо!

Королева встала из‑за стола и не могла наглядеться на долгожданную картину. Рози, пожалуй, хотелось бы разделить с ней этот счастливый момент после всего, через что им пришлось пройти, но Ее Величество пожелала остаться наедине с собой.

Рама не та. Обычная деревянная вместо позолоченной, которую наверняка украл этот уайтхолльский мерзавец, чтобы скрыть происхождение картины. Королева осторожно, почти не дыша, слегка наклонила ее, держа кончиками пальцев с двух сторон, чтобы сверху донизу осмотреть свое сокровище через бифокальные очки. Второй морской лорд упомянул, что картину отреставрировали, и это было заметно: она показалась ей гораздо ярче, чем была раньше.

“Неужели они там?” – подумала королева, взволнованно присматриваясь к холсту.

Она осмотрела развевающиеся между мачтами флаги, а затем главную палубу. Сердце забилось быстрее… На месте, все в порядке. С драгоценными капельками масляной краски ничего не случилось за больше полувека и даже после кражи.

Как они называются? Есть же специальный термин… Королева бросила взгляд на рукописное письмо от Второго морского лорда, к которому прилагалась напечатанная записка от консерватора: “…В относительно хорошем состоянии. Без лакировки. Имеются следы докрашивания на верхнем слое, предположительно более позднее пентименто…”

Точно! Пентименто! В этом слове чувствуется сожаление. Как будто художник передумал. Решил исправить ошибки или попробовать еще раз.

На самом деле, так проявилась ярость Филипа – примерно через полгода после прибытия картины.

– Помнишь ту отвратительную мазню австралийца? Которую непонятно куда вешать.

– “Британия”?

– Да.

– Мне она нравится.

– А у меня от нее кровь из глаз течет! Он не знает, что такое ветер! Ты заметила? На суденышке все паруса надуваются с одной стороны. Значит, ветер, причем сильный, дует с противоположной, иначе быть не может. А вымпелы на “Британии” вообще поникли, как будто полный штиль! Не понимаю, как такое может не бесить.

– Я не моряк и не художник, а вот ты – да. Если эти вымпелы тебя так беспокоят, поправь их.

– Слушай, а это хорошая идея.

Филип так и сделал. Провел чудесный день за рабочим столом, разложив вокруг масляные краски и расставив стаканчики с кистями. Он долго корпел над флагами, пока их вид его не устроил. Королева не увидела особой разницы, зато заметила три крошечные кляксы белого цвета на палубе, которые, если смотреть издалека, отчетливо напоминали машущего рукой человека.

– Это я?

– Конечно ты, кто же еще?

– Какая прелесть.

Выражение лица Филипа тут же смягчилось.

– Как, знаешь, когда я на целый день на рыбалке или еще куда‑нибудь, а ты ждешь меня на палубе. И когда я возвращаюсь, ты стоишь там в солнечных очках, с фотоаппаратом и бешено машешь мне рукой.

– Я бы не сказала, что прямо‑таки бешено…

– Еще как бешено! Ты же меня так ждала! Скорей бы опять увидеть, как ты меня встречаешь.

Она наклонила голову к его лицу, все еще измазанному синей и белой краской, и их поцелуй был полон недавних счастливых воспоминаний о путешествиях.

Елизавета всегда вспоминала этот и другие чудесные моменты каждый раз, когда видела “убогую картинку австралийца” с дополнением в виде капелек, которую она узнает за километр.

Ей не место в Портсмуте – она должна висеть возле спальни, куда она распорядилась повесить ее в тот день, больше полувека назад. Разумеется, Филип пройдет мимо и скажет: “До сих пор не понимаю, что ты в ней нашла”, как частенько делал до ее таинственного исчезновения. Он уже забыл, что сам повесил ее туда.

Она видела на ней себя и бронзового от загара мужа, который плыл ей навстречу. Ради таких воспоминаний стоит жить. Разве может быть что‑то дороже?

Благодарности

Я хочу снова поблагодарить королеву Елизавету II за то, что она остается для меня постоянным источником вдохновения – и не только литературного. А также покойного герцога Эдинбургского за то, что всю жизнь поддерживал и подбадривал королеву, и за то, что стал любимым героем этой книги.