Задний ход конструкцией не предусмотрен (СИ)

— С Мелехом тягаться в интригах никто не силён, — успокоила его Аннушка. — Этот засранец постарше меня будет. Значит, вы считаете, что Геманта сможет снять ментальные блоки у Лиарны? В этом есть здравое зерно. Но бросить на стол карту кайлитов? Сука, даже я не могу себе представить всех последствий. Вы уверены, что это интрига вашего уровня, ребятки? Информацию можно добыть менее разрушительными путями.

— Есть ещё один момент, — сказала Ирина. — Кайлитка нам нужна для воздействия на Оркестратор.

Далее на мой несчастный мозг обрушилась полнейшая уже дичь. Срез, в котором мы оказались, уникален — тут начался коллапс, но… не завершился, как бы зависнув в процессе. Развивался так медленно, что растянулся на десятки лет. И всё ещё продолжается. Местное население почти в полном составе ушло в виртуал, проводило время в дополненной реальности, где поверх настоящего мира транслировались красивые картинки. А некоторые нырнули так глубоко, что годами не приходили в сознание. Вычислительные мощности для виртуальной реальности обеспечивали сами подключённые — часть ресурсов их мозга задействовалась как своеобразные «живые процессоры». В результате небольшая группа наиболее глубоко погружённых пользователей образовала «оркестратор» — вычислительное ядро объединённых интеллектов. Они утеряли личностные качества, поглощённые информационными потоками, и вывести их из этого состояния уже нельзя. Тела на искусственном питании, специальный состав снижает метаболизм, все ресурсы уходят на работу мозга, ставшего частью распределённого биопроцессинга. Когда один из этих «подключенцев» получил синие глаза, никто об этом не узнал, потому что он ими давно не пользуется. Человек, ставший «фокусом коллапса», не покинул срез — и коллапс продолжал развиваться. При этом он как бы «не совсем здесь», и коллапс никак не может завершиться.

— Вам-то оркестратор зачем?

— Этот срез можно выборочно закрывать и открывать, воздействуя на него. Так мы уравновешиваем наше присутствие.

— Конгрегация всю жизнь шантажировала корректоров тем, что без Мораториума они обречены на бесконечный бег от коллапса, — попытался объяснить Сеня. — А тут уже давно коллапс, и скорость его регулируется оркестратором.

— И вы решили натравить на него кайлита?

— Эмоменталист чёрта уговорит в котёл прыгнуть.

— Ребятки, сдаётся мне, вы сели играть не за тем столом. И ставки не по карману, и на той стороне шулера.

— Мы закрыли срез от всех, кроме своих, — возразила Ирина. — Мы не пустим сюда ни Альтерион, ни Конгрегацию. А с кайлитом мы сможем добиться полной независимости, управляя оркестратором…

— Ты серьёзно, Ирка? Вы даже наивнее, чем я думала. Ты всерьёз считаешь, что, скажем, я не смогу отсюда выйти и вернуться?

— А сможешь?

— Без проблем. И, поверь, я не одна такая. Тот же Мелехрим поопытнее меня будет. И похитрее.

— Но мы уже давно тут! И они ничего нам не сделали! А значит, не могут! — горячо возразила Ирина.

— Или вы делаете именно то, что им нужно, — мрачно ответила Аннушка. — Как всегда. Как делали это с первого дня появления в Школе. И будете делать до конца дней своих, школота.

* * *

«Чёрт» взревел мотором, взвизгнул резиной, и мы, стартовав в проезде между серых параллелепипедов, рухнули в туман Дороги. Двадцатигранный чёрный кубик лежит у Аннушки в кармане, а значит, она, наверное, знает, куда ехать. Я покосился на её профиль. Девушка насупила брови и поджала губы. Думает о чём-то неприятном.

Я мало понял из бурного обсуждения, мне не хватает включённости в контексты. Но, на мой посторонний взгляд, Аннушка права: эти синеглазые энтузиасты выглядят школьной самодеятельностью, а не силой, способной вершить судьбы Мироздания.

— Так мы привезём им Геманту? — спросил я.

— В этом состоит твой заказ, солдат, разве нет?

— Что-то я уже сомневаюсь, что это хорошая идея.

— Не глянулись тебе корректоры?

— Как тебе сказать… — задумался я. — Кажется, ребята они, в целом, неплохие. Но…

— Но что?

— Да какой-то детский сад, штаны на лямках.

— Маленькая собачка до старости щенок. С момента попадания в Школу они живут в изолированном сообществе, которое нарочно поддерживается инфантильным до предела.

— Зачем?

— Легче управлять. Проще мотивировать. Ничего не надо объяснять. Авторитеты абсолютны. Что сказали, то и делают. Взрослые дети — идеальные исполнители.

— Да ладно, — засомневался я, — хотя бы некоторые должны были поумнеть. Как минимум назло и вопреки.

— Ну, вот такая поумневшая перед тобой.

— И что, все умные разбежались?

— Не все. Большинство умерли. Почему-то им особенно сильно не везло с заданиями.

— Ты думаешь…

— Не знаю. Поэтому хочу послушать, что накопала Лиарна. Она и без гвоздей в башке была не сильна интеллектом, может, потому и дожила до своих лет. Но в наблюдательности и упорстве ей не откажешь.

— Вижу, — сказал я осторожно, — они тебе не совсем чужие.

— Ну, на встречи выпускников меня не зовут, если ты об этом.

— Не об этом.

— Тогда да, не чужие.