Задорная мандаринка

— Не находишь, что сделать твоего нового жениха бездомным тунеядцем ещё куда ни шло? — вскидывает он бровь, тараня меня пронзительным взглядом.

— Какой же ты скот, Хромов. — Произношу тихо, с чувством, с расстановкой.

— Я уже это слышал. — Он делает шаг вперед, затем ещё один и оказывается в считанных сантиметрах от меня, я даже ощущаю жар его тела, так близко он подошёл. — Но, знаешь что, Мандаринка? Я думаю, тебе это нравится!

Его ладони ложатся мне на талию, крепко сжимая, причиняя томную боль, ожидание чего-то большего. Носом он трётся о мою шею, обжигая теплым дыханием.

— Скажи, что это не так. Останови меня, рыжая. — Шепчет мне в губы, оставляя между ними миллиметры, дразня. Поддаюсь вперед, сдаваясь. Припадают к его "невозможно удержаться" рту.

"Да", — говорю губами. — "Нравится".

"Не верю, Мандаринка" — добивается правды его язык. — "Убеди меня".

"Нравится, нравится, нравится!" — кричит мое сердце, выбивая дробь напротив его.

Судорожно вдыхаю воздух, не понимая, почему лёгкие сжались до размера ореха, когда его губы отправились в путешествие по шее, ключицам, груди. Всхлипываю, желая заглушить ужасное ощущение счастья, которое не должно было поселиться во мне, но неконтролируемо завладело остатками сознания. В голове прокручиваю все грязные сцены, которые мы обязаны повторить из той шальной ночи, когда все резко прекращается. Илья прижимается ко мне всем телом и кладет голову поверх моей, прижимаясь лбом к двери позади меня. Я чувствую дрожь его тела, неровное дыхание и глухое сердцебиение. Глажу руками его спину, понимая, что этот момент бесценен.

Это момент не страсти пополам с ненавистью, не мести или наказания. Это минута бесконечного единения.

— Мандаринка, кажется, я… — его тихие слова тонут в моих волосах.

Я ужасно, ужасно хочу их услышать, поэтому отталкиваю его на расстояние, достаточное для того, чтобы заглянуть ему в глаза. Он словно читает мои мысли, говоря:

— Еще рано.

Я смотрю на часы над столом и удивлённо замечаю:

— Почти полночь…

Он тихо смеется, переходя в обычное расслабленное состояние.

— Смешная Мандаринка, — поворачивается вокруг своей оси, рассматривая комнату в полумраке. А я заливаюсь краской, запоздало понимая, что сейчас он увидит то, что совсем не должен! Никто не должен! Никогда!

— Коалы? — следует насмешливый вопрос.

Блин, блин, блин. Загораживаю собой выключатель, чтобы он не рассмотрел больше, чем увидел уже. Этого он мне точно никогда не даст забыть!!!

— Ты самое странное существо из всех, кого я знаю! — смеётся он, проходя к столу. Берет в руки одного из моих плюшевых питомцев и вертит в руках, освещая комнату безупречной улыбкой. Ну почему ему нужно быть таким невозможно красивым? Почему бы не добавить уродского родимого пятна на его лицо или жирные пальцы на руках, чтобы я не чувствовала себя рядом с ним как курица щипанная? Вселенная, ты несправедливо отсыпаешь дары!

Пока я размышляю над несправедливостью мира сего, Хромов бесшумно перемещается по моей, квадратов в двенадцать, комнате. Я понимаю, что много времени на то, чтобы найти то, что ни в коем случае он не должен, не понадобится. Пользуюсь его остановкой возле зеркала, украшенного фотографиями и начинаю отвлекающий маневр. Стягиваю громоздкие часы с запястья и кидаю их на пол — все равно дешёвая подделка — с громким стуком. Скот оборачивается, а я, не отрывая от него взгляда, начинаю медленно расстегивать пуговицы на блузке.

— Что…что ты делаешь? — недоумевает он, не сводя глаз с моих пальцев.

— Мне нужно переодеться ко сну. — Говорю с придыханием, увлекая его в новый раунд нашей игры, все, лишь бы он не добрался до стеллажа.

— Позволишь мне остаться? — заплетающимся, словно пьян, языком, говорит он.

— А ты старых устоев, и считаешь, что до свадьбы ни-ни? — наклоняю голову и хлопаю глазками, возвращаясь в образ блондинки. Тем временем блузка расстегнута и мой белый гладкий бюстгальтер, уверенно поддерживающий твердую четверку, теперь светит неоном в полумраке.

Хромов шумно выдыхает, зарываясь одной рукой в волосы, и отворачивается. Я делаю несколько шагов на цыпочках в сторону шкафа, на ходу расстегиваю молнию на юбке, снова появляясь в зоне видимости скота. Знаю, что он не отрывает от меня взгляд, чувствую это своей кожей, каждым волоском на своей голове и теплым пятном в районе поясницы. Позволяю юбке упасть к ногам, оставаясь в колготках и распахнутой блузке до середины бедра. Тянусь до верхней полки за пижамой и ощущаю, что пространство вокруг меня изменилось — стало гуще, тяжелее, более теплым.