Задорная мандаринка

В боевом настрое бегу в коридор, по пути закидывая телефон и ключи в сумку. Начинаю натягивать сапоги, когда слышу приглушенные голоса с кухни. Тихонько подхожу к прикрытой двери, — странно…зачем ее закрывать — и слышу мамино:

— А платье какое красивое мы купили! Она просто куколка в нем была. А после…достала ножницы и…

Боже, пожалуйста, если ты существуешь, сделай так, чтобы она разговаривала сама с собой. Пусть лучше мама кукухой поехала, чем вывалила всю мою подноготную скоту…

Но, очевидно, мама в ясном уме, а тот, кто сидит наверху либо вымысел, либо сильно меня недолюбливает! Врываюсь на кухню и лицезрею картину маслом: Хромов сидит, закинув ногу на колено, оголив безумные красные носки в ромбик и мирно попивает утренний кофе, вприкуску с бутерами.

При виде меня его наглая физиономия расплывается в мерзкой улыбочке, по типу "теперь я все про тебя знаю, рыжая". Он встаёт и подходит ко мне вплотную, одаривая ароматом моего миндального геля для душа. Уже и душ успел принять? Что ещё? Выписал меня из квартиры? Убедил маму его усыновить? Распорол швы на моей одежде? Нервно пробегаю руками по бокам платья, проверяя свои догадки. Да не, глупости, не будет он моей же монетой мстить. Но что он до сих пор делает здесь?

— Поехали, Мандаринка, на работу. — Улыбается и подмигивает. Что он задумал?

— Поехали, — коварно улыбаюсь в ответ. Пусть понервничает, я тоже не лыком шита, и складывать лапки не собираюсь!

Мама сердечно прощается с Хромовым, приглашая снова в гости. Когда спускаемся по лестнице, смотрю на чемодан, который он с собой тащит и спрашиваю:

— Так ты объяснил маме, что жить с нами не собираешься?

— Не ссы, рыжая, сказал, что мы пошутили. — Расслабленно выдыхаю, сохраняя спокойствие за душевное равновесие родителя. Пока он не добавляет: — Жить будем у меня.

— Вот ты придурок, Хромов. — Не выдерживаю я. — Она же сейчас родственникам растрезвонит, опять придется… — замолкаю, погружаясь в невеселые мысли. Воспоминания об унижении, которое я испытала от сочувствующих взглядов и банальных фразочек, после объявления о том, что свадьбы не будет, проносятся локомотивом по душе, цепляя колесами рельсы моего самообладания. Низко рычу, с грохотом захлопывая дверцу автомобиля, которую скот даже не подумал мне открыть, не то что в прошлый раз!

— За что ты так ненавидишь мою машину?

— Не машину, — бурчу я.

— Так я снова виновник всех бед? — усмехается скот. — А твоя мама считает иначе…

— Чтобы она не сказала, дели на два. Ее материнские чувства не дают здраво оценить ситуацию. — "Только не жалей меня, только не жалей" — в душе умоляю его.

— То есть тебя не бросал какой-то придурок за неделю до свадьбы, без объяснения причин, выставив при этом из совместно снимаемой квартиры? — загибает он свою бровь. Опять эта бровь!

— Окей, все так и было. Но я НЕ страдала неделями, НЕ рыдала в подушку и уж точно НЕ считаю, что моя жизнь кончена! Как наверняка думает моя мама…А платье я просто уничтожила за ненадобностью!

— Да я и не сомневался… — снова усмехается он. — Такие как ты скорее отрежут обидчику достоинство и сожгут его с ритуальными танцами! А страдать и заниматься самобичеванием — это не удел Мандаринок, да?

— Да что ты знаешь, — тихо произношу я. Поднятая тема мне совсем не нравится, она рождает во мне эмоции, которые я давно закопала под слоем "все у меня ещё будет". Но сейчас смотрю в насмешливое лицо блондина и понимаю, какая я жалкая. Отворачиваюсь к окну, пытаясь отвлечься пейзажем за окном от отвратительных мыслей: я совершенно никчемна, привязываюсь к мужчинам, которым не нужна, после первой же случайной ночи, не привлекаю сексуально и вызываю только желание насмехаться. Здравствуйте, я — клоун Инка-Мандаринка, всегда рядом, как шут при королевском дворе, всегда готова потешить ваши животы очередной несусветной глупостью…

Молчание в машине затягивается. Хромов, очевидно, тоже замечает тягучее напряжение между нами, поэтому решает прервать его первым.

— Знаешь, у меня замечательная мама. — Говорит спокойно, задумчиво. — И батя классный, и даже младший брат-балбес очень ничего! Глядя на них, я всегда радовался, что мне так повезло с родителями. Они почти никогда не ссорились, сколько их помню, всегда ходят за ручку, даже спустя тридцать с лишним лет! Воспитывали нас в абсолютной любви и поддерживали во всем. Для меня нет другой модели семьи, я даже не представляю, как можно отказаться от своего ребенка или бросить девушку за неделю до свадьбы. Я считаю, если ты принял решение, то должен быть в нем уверен до конца своих дней. А если не уверен — не давай обещаний. Может, поэтому я до сих пор один… Хотя очень хочу семьи.

— Или потому что трахаешь всех подряд, не запоминая лиц.

— Что? — его лицо резко меняется с задумчивого на недоуменное.

— Приехали, — говорю. — Спасибо, что подвез. — Вылезаю из машины. — Надеюсь, хрупкое перемирие, которое установилось между нами, положит конец твоим дурацким выходкам?

— И не надейся, Мандаринка, — улыбается он, и понизив голос до хриплого шепота произносит: — Осталось два дня.