Задыхаюсь (СИ)

Все было только ради того, чтобы Вестница согласилась на сделку. Излечилась от сотворенной демоном цветочной хвори. Получила сердце эльфийского отступника. И в конечном итоге пожертвовала свое тело Желанию. Отдала ему на откуп ни в чем не повинных людей…

Что ж, свой окончательный выбор Фредерика сделала давно.

«Создатель, хотя меня окружает тьма,

Я пребуду в свете. Я вынесу бурю. Я выстою».

Страшно умирать в одиночестве, но раз другого пути нет…

Фреда видит, что демон подбирается ближе. Пламя пересекает невидимую черту, и мороз отступает, но то, что приходит вместо него… Невыносимо.

— Соглашайся. СОГЛАШАЙСЯ! — требует, нет, приказывает Желание. Воздух выгорает быстрее, чем удается набрать полные легкие.

И вместо одной из последних строф Песни Испытаний («Создатель, пусть я одинока…») Вестнице приходит на ум другое.

«Не хочу умирать одна.

Молю тебя, приди, возьми мою душу.

Проводи меня к смерти.

Я боюсь умирать в одиночестве.

Проводи меня к смерти…»

— Ma ghilana mir din’an… — шепчет Фредерика, полная веры, полная любви. — Ma ghilana… mir din’an…

Демоница не успевает дотронуться до нее.

За Завесой, в Тени, куда Фредерика соскальзывает, реальность выглядит по-другому, в ней ни жара, ни холода.

Только покой.

Она приходит в себя, и темнота, отчего-то кажущаяся знакомой (хоть это и глупо), обступает ее со всех сторон.

Вдруг загорается факел. Затем второй.

Здесь по-прежнему темно, но распахнутые глаза постепенно различают стены и решетки вокруг. Фредерика понимает, что лежит на каменном полу, и не может подняться или просто пошевелиться.

Ее дыхательные пути забиты лепестками, а воздух… Кажется, ее легким он больше не нужен — они бездействуют. Фреда зажата в ловушке своего тела. Она не знает, есть ли отсюда выход.

Но тут чья-то тень падает на ее лицо. Чьи-то руки приподнимают ее, помогают застыть полусидя. Чувствительность возвращается постепенно, и совсем скоро Тревельян ощущает щекой жестковатый мех. И чужое тепло — всем телом.

Она кашляет, кашляет изо всех сил, пока все цветы мальвы не усеивают ее грудь. Теперь она может говорить.

— Почему здесь? — тихо спрашивает она, наконец-то вспомнив это место.

— В Убежище все слишком знакомо, — как давно она не слышала этого голоса… Он по-прежнему порабощает слух и оставляет сладкий дурман в голове. — Оно всегда будет важным для тебя.

— Мы же уже говорили об этом…

Эти тюремные камеры, цепи и кандалы… Очертания подземелья в церкви Убежища. Именно здесь она пролежала три дня, неспособная перешагнуть грань жизни и смерти.

Именно здесь Солас встретил ее впервые.

Значит, темный подвал, кандалы и эльфийский маг. Три нерушимых якоря для ее разума — и одновременно последнее, что ей доведется увидеть.

Тут Фреда осознает, что ее голова прижата к его груди, и что его руки поддерживают ее безвольное тело. Потрясенный выдох рождается сам, хотя легкие уже не работают, а затем ее переполняет тихое счастье.

Такой близкий.

Никогда еще не оказывалась так близко…

— Друг мой, что стало с тобой… — оглядывая ее, произносит Солас с выражением безутешной печали.

«Это все из-за тебя», — сказал бы кто-то другой, но не Фреда.

Она бы сказала: «Это все потому, что ты».

Всюду ты.

Мои чувства к тебе — вне времени.

То, что ты создал в моей душе, не в силах никто сокрушить.

Мы оба звучим, как вода, если бросить камень, но ты звучишь чище и делаешь меня лучше.

Я без тебя задыхаюсь, потому что ты — воздух, прогретый лучами солнца.

Ты — голос сердца и разума.

И я люблю тебя.

Она видит, как Солас касается мальвы бледными пальцами, и знает, что его сердце — каменное и холодное. На нем не взрастить семена фиалок.

Фредерика шепчет:

— Демон Желания…

— Ей до тебя не добраться. Теперь уже нет, — Солас на миг задерживает дыхание. С болью и искренностью произносит: — Мне так жаль…

«Это не из-за тебя, не из-за тебя, не из-за тебя», — мечется душа Тревельян.

Это я хотела твоей любви. И уже абсолютно не важно, почему ты ушел. Это не твоя вина.

Она содрогается в беззвучном плаче, с трудом поднимает голову и встречает его глаза, всем своим существом желая сказать ему: «Ma vhenan…» Но вина в этих мудрых глазах — то, чего она так боится даже сейчас. И признание — затаенная клятва — остается невысказанным.

«Кто знает меня так, как Ты?

Ты был здесь еще до моего первого вздоха.

Ты видел меня тогда, когда никто иной не узнал бы моего лица.

Ты принес гармонию в мое сердце».

Факелы угасают один за другим, и кромешный мрак снова подбирается ближе.

Фредерике не страшно. Ее согревают в объятиях. Пускай впереди только тьма, но ее направляют. Сквозь ресницы она видит лес и мальву, растущую вдоль волчьей тропы. Фредерика готова уйти по звериным следам вглубь чащи.

— Fen’Harel enansal, — произносит Солас, уже неразличимый во мраке. — Не тревожься. Ужасный Волк заберет твою душу.

Она бы сказала: «Я отдам ее тебе одному».

И говорит:

— Я отдам ее тебе одному.

И слышит:

— Тогда все правильно.

И засыпает.