Загадай желание вчера

А когда алгебраичка позвонила Аллочкиной маме, Аллочка не нашла ничего лучше, чем сказать, что прогулять школу была моя идея и, мало того, убегать и прятаться от Марьи Петровны тоже была идея моя. Что я чуть ли не угрожала Аллочке. Вот такая у меня замечательная одноклассница, представьте себе!

Мама долго меня ругала за такую наглость и глупость, а потом все рассказала папе и даже Пете, когда он приехал.

Так что вообще-то дружить с Аллочкой себе дороже. И вот теперь надо звать ее на мой – мой – день рождения. Я хотела позвать только мою Сашу, без всяких там Аллочек и Зой. Тут Карл сказал, что еще надо позвать Сашу Зюзина. Вот уж точно нет! Зюзин, конечно, мой одноклассник, и мы с первого класса учимся вместе, но он просто невыносим. Он один сидит у нас без соседа по парте. Вообще Зюзин добрый и страшно умный, но он невероятно плюется, когда разговаривает, просто как тасманский дьявол из мультика. И говорит очень невнятно, так что его даже учителя не всегда понимают. Еще у Зюзина ужасные носовые платки. Не одноразовые, а тряпочные, клетчатые. И он вечно растирает ими сопли по всему носу, а потом прячет их в карман. В кармане сопли намертво склеивают платки в комки. А потом Зюзину опять надо вытирать нос, и он снова их достает и пытается разлепить. У него в каждом кармане по такому чудовищному платку. Ручки у него текут, а кроссовки на физкультуре ужасно воняют. Поэтому с Зюзиным никто не хочет дружить, кроме нашего Карла. Карл его очень любит, как и почти всех, кого он знает в жизни.

И когда я сказала, что не буду приглашать никакого Зюзина, Карл ответил, чтобы я не волновалась, потому что он его уже сам позвал. И это он, кстати, из лучших побуждений – чтобы мне не было неудобно перед ребятами прилюдно Зюзина звать. Это Карл мне такую услугу оказал! Даже сердиться на него бесполезно, он все равно ничего не понимает.

* * *

Я проснулась и сразу посмотрела на стол. Там темнели небольшой горкой подарки. Я знала, что это они, родители всегда мне их там оставляют ночью на день рождения, а утром я их обнаруживаю. Еще возвышалась ваза с тринадцатью цветами – ровно столько, сколько мне исполнилось лет. Осень уже набирает нешуточные обороты: темнеет рано, светает поздно, так что я видела только силуэты подарков. И уже было понятно, что это не компьютер, судя по размерам, но я надеялась, что это планшет или смартфон. Это моя Саша мне такую идею подала. Она сказала, что компьютер, может, и не подарят, но планшет вполне могут. Их сейчас в любом магазине сотовой связи навалом, недорогих, и их можно забрать сразу, а платить потом каждый месяц, например, по тысяче рублей.

Я какое-то время лежала и взирала на эту кучку и все не решалась ее как следует рассмотреть, чтобы продлить удовольствие. Потом не выдержала, включила свет, и тут выяснилось, что это возвышался в полутьме никакой не планшет и не смартфон, а пенал.

Детский сад! Пеналы мне ужасно нравились, когда я была намного меньше, чем сейчас. Тогда в школе было модно, что, чем больше и круче пенал, тем лучше. И да, конечно, я завидовала тем, у кого эти самые пеналы были здоровенные, на молнии, в два, а то и в три отделения, забитые цветными ручками, и для каждого карандашика и точилки – своя петелька-резинка. Но это же все такое детство.

Сначала, когда только начинаешь ходить в школу, носишь с собой просто кучу всего. У тебя огромный рюкзак, огромный пенал, гора тетрадей. А, ну и мешок со сменкой. Потом, чем ближе к выпускным классам, тем меньше всего становится – вместо рюкзака девочки ходят с сумочками, никто уже ни о каких здоровенных пеналах и не помышляет и носит с собой максимум ручку или две. Так вот получается – от горы вещей к маленькой сумочке. Я-то себя считала уже тоже почти старшеклассницей. Зачем мне пенал?!

Еще я подумала, что это, видимо, потому, что тринадцать – несчастливое число. Петя рассказывал, что в некоторых американских аэропортах в самолетах нет кресел с цифрой «13». Так что мои несчастья в этом учебном году, скорее всего, только начинаются.