Загадаю Тебя

– Локти, лодыжки, запястья. Кожа в этих местах тонкая, чувствительность максимальная.

– А покажи руку.

Иногда беспардонность Сеньки не знает границ.

Парень закатывает рукав тонкого свитера вверх.

Ого! Да там ни сантиметра чистой кожи! Но… в целом, ничего, красиво.

– Ну и дурость! – плюётся дед. – Что в башке? Или это способ откосить от армии?

– Перестань, – посылаю в его сторону выразительный взгляд.

– Видел по телевизору такого же идиота, Оль. Репер какой-то. Сказано было, что у него имеются психические отклонения.

– Дед!

– В армии Лёха отслужил три года назад, – заступается за друга Эмиль, убирая чёлку назад лёгким небрежным жестом.

– Да неужто. А сам-то?

– Я туда не рвусь.

– А чего? Боишься причёску испортить? – усмехается Сеня.

– Тупо нет желания тратить год впустую, – сухо резонирует он.

– А то ж твоя жизнь полна смысла. Поди ничем кроме самолюбования не занимаешься.

– Гном, я не пойму, – поворачивается к ней и сощуривает один глаз. – Ты бессмертной себя возомнила, что ли?

– Уже страшно. Что будет? Забрызгаешь насмерть лаком для волос?

– Сень…

Честно сказать, она и впрямь нарывается. Совсем обалдела, окончательно съехав с катушек.

– Деревенщина, что с тебя взять? – произносит он снисходительно.

– Типичный столичный пустоголовый кен, – выдаёт она рикошетом.

– Что ТЫ можешь знать о столице? – он приподнимает бровь и кривит красивые губы.

– Хватит, пожалуйста. Давайте выпьем чай в нормальной обстановке, – вмешиваюсь я снова.

– Ты зря так, Сень. Эмиль – крутой программист. Его контент широко известен в определённых кругах.

– Я тебя умоляю, Богданыч, кому и что ты пытаешься объяснить? Она, стопудово, одна из тех, кто комп выключает, выдернув вилку из розетки.

– К счастью, компьютер у меня дома отсутствует. Нет желания тратить время впустую, – жонглирует его же словами.

– Кому сколько сахара? – осведомляюсь, вставая.

– Три.

– Две.

– Три.

– Мне без сахара.

– Торт тоже не будешь? – обращаюсь к Разумовскому. Всё же мне немного обидно, что он, в отличии от своих друзей, так ни к чему и не притронулся.

– Что ты, Оль! Небось соблюдает диету. Современные парни они ж такие, да.

– Бриж, может, достаточно? – наклоняюсь к подруге.

– А что?

– Ты можешь не задевать его? – шепчу я тихо.

– Ему нельзя.

– Заткнись, Лёх, – Эмиль зло стреляет глазами в товарища.

– Ольга, мне три куска. Пока эти троглодиты всё не сожрали, – подаёт голос дед.

Разрезаю торт и раскладываю по блюдцам.

– Балдёжный, тоже твоих рук дело? – Галдин уничтожает свою порцию в считанные секунды.

– Да. Он, в принципе, лёгкий в приготовлении.

– Кому как. Имей ввиду, перед тобой человек, не способный сварить макароны, – зачем-то встревает в наш диалог Богдан.

– А ты – прямо шеф Рамзи, – другу явно не понравился его комментарий.

– Что за фигня у вас идёт по телеку? – Разумовский в недоумении смотрит на экран. Там, конечно же, транслируется канал Охота и Рыбалка.

– Передача про вас, оленей, – отвечает ему дед.

– Переключи, пожалуйста, на концерт, – прошу я, тяжко вздыхая.

– Обойдётесь.

– Как встретил Новый Год? – Эмиль косится на Богдана.

– Хорошо, – без заминки отвечает тот. – Спасибо семье Мироновых. Особенно Оле, – переводит на меня взгляд, полный благодарности. – Если бы не она, я бы вообще его не встретил.

Опускаю глаза, смутившись. Ничего не могу с собой поделать. Когда этот парень на меня смотрит, я почему-то краснею и робею. Это для меня непривычно, ведь я всегда без проблем общалась с мальчишками.

– Эля просила, чтобы ты позвонил ей.

– Позвоню позже. Как вы сами-то отпраздновали? – переводит тему Богдан.

– Отлично. И всё было бы ещё круче, если бы не пришлось из-за тебя ехать в эту жопу мира, – отзывается блондин.

– Загадаево, – цедит подруга.

– Называй вещи своими именами. Этой точки даже на карте нет.

– Слушайте, – она нервно постукивает пальцами по столу, – а вам не пора возвращаться в Белокаменную?

– Белокаменной Москва была при Дмитрии Донском. Стены Кремля давно уже выложены красным кирпичом.

– Я в курсе!

– Ну, мало ли… Вдруг вы в своей деревне считаете иначе.

Ох, нет! Они снова начинают делать это. Пререкаться друг с другом.

– Надо же… Никогда не думала, что можно возненавидеть человека с порога, – вслух размышляет Сеня.

– Взаимно, Гном.

– Радостно оттого, что вижу тебя в первый и последний раз.

– Обведи этот день в календаре красным маркером. Если бы не Сухоруков, застрявший в вашем Кукуево, мы бы с тобой точно никогда не пересеклись.

– Как жаль, что это, всё-таки, случилось.

– Как зашибенно, что у меня короткая память на лица и имена… – вторит он ей.

– Завязывайте.

Похоже, уже и Богдана это противостояние напрягает.

– Давай, мажор, Сенька дело болтает. Забирай своих друзей, да катитесь восвояси. Помнится, ты не собирался злоупотреблять нашим гостеприимством.

– Дед, ну ты-то чего? – снимаю с плеча полотенце.

– Ой, пусть, наконец, свалят, Оль! – подключается к нему подруга.

– Погнали. Меня тошнит от этой девицы, – Эмиль поднимается из-за стола. – Лёха, подрывайся, хватит жрать.

– Уже уходим?

– Да.