Загадка Бернулли, или Закулисье «Спортлото»

В первое воскресенье августа праздновался День города. В пятницу было назначено по этому поводу торжественное собрание, куда приглашались все награжденные. Розенский, обзванивая по телефону тех, кто был в списке награждаемых, позвонил и Арумовой. «Здравствуйте, Анна Андреевна, – обратился он по-деловому, но тон был мягкий, располагающий. – Беспокоит Михаил Розенский из отдела культуры и спорта горисполкома». – «Да, да, Михаил Львович. Вас слушаю», – ответила она вежливо, но в голосе чувствовалась настороженность, как при встрече с незнакомым человеком. Розенский её понимал, потому что она с ним говорила первый раз, да еще по телефону; но удивился, что Арумова поняла, кто звонит, и назвала его по имени-отчеству, как если бы знала давно. Было это особенно приятно Розенскому, как чиновнику, а Розенскому, как ловеласу, приятно вдвойне, потому как лишний раз не надо было изощряться в славословии, для того чтобы расположить к себе человека. Он голосом, совсем дружелюбным, продолжил: «У меня для вас хорошее известие…» – И стал рассказывать. Наступила секундная пауза. Розенский сообразил, что она поражена услышанным и, видимо, озадачилась. Тогда он, не дожидаясь ответа, задал Арумовой вопрос: «Удивительное дело, вы меня сразу назвали по имени-отчеству, как если бы раньше знали?» – «Ах, Михаил Львович, к сожалению, мы действительно не общались… Но как не знать городское руководство!.. Огромное спасибо за оценку моей работы. Всё так неожиданно, что, честно говоря, меня сильно взволновало ваше известие, сразу и не сообразила, что сказать…» Её слова звучали и как некий комплимент, и слышалось в них желание и дальше продолжить разговор, но не слишком официальный. Ему следовало немедленно ответить, но так, чтобы возникла некоторая интрига. И Розенский сказал: «Выходит, надо чаще общаться, и не только по телефону». – «Вы правы, Михаил Львович, общение между людьми – теперь самый большой дефицит современной жизни. Нужно встречаться и общаться», – в голосе Арумовой исчезла прежняя настороженность, появились приятные бархатные нотки. Розенский, довольно улыбаясь, ответил своим, с хрипотцой, голосом уверенного в себе человека: «В таком случае, Анна Андреевна, до скорой встречи на торжественном собрании».

Они увиделись через день. Розенский, сидя в партере местного театра, где всегда проходили торжественные городские собрания, видел, как Арумова прошла на сцену. И он подумал, что было бы правильнее считать, что не ей сделали одолжение, пригласив на торжественное собрание, а это она снизошла ко здесь присутствовавшим, потому что выглядела великолепно, не как все. На ней было праздничное удлиненное темно-синее приталенное платье со стоячим воротом, расшитым серебряными нитками, который словно специально скрывал полную и короткую шею. В богатом платье, с причёской взбито-воздушных, как облако дыма, сизо-пепельных волос, она казалась королевой, зашедшей сюда мимоходом навестить подопечных, растекшихся серой и безликой массой по залу. Все это не только Розенский заметил. Ропот восхищения одних и зависти других прокатился легкой волной, и он тихо ругнул себя, что недооценивал эту женщину, которая, похоже, умела себя, если нужно, выгодно показать и представить лет на десять моложе, а не быть незаметной, скучной начальницей своей организации. И Розенскому вдруг она понравилась как женщина. Но, зная, что ему прежде всего нужна директор «Спортлото», он обрадовался, что необходимость ухаживания и обольщения теперь может быть гораздо приятнее, чем он до сих пор думал. И в этом платье, подчеркивавшем её фигуру, с воротником, скрадывавшим короткую шею, она ему уже не казалась приземистой, как раньше, наоборот, была стройной и изящной. Когда Арумова в туфлях на высоком каблуке спускалась осторожно со сцены по ступенькам, Розенский проявил еще большую изобретательность: только ей из всей очереди спускавшихся в зал со сцены вдруг была подана рука. Он крепко, но нежно взял её ладонь и помог сойти вниз. Арумова от такого внимания зарделась, сказала чуть слышно: «спасибо», услышанное только им. В ответ он незаметно и вежливо кивнул и также тихо и несколько таинственно шепнул: «Я же обещал, что встретимся».

Потом был небольшой фуршет с выставленными в фойе театра столами, на которых было шампанское, фрукты и чай-кофе со сладостями. Арумова через некоторое время сама подошла к Розенскому. Лицо у неё было счастливое и довольное, как у человека, знающего себе цену, в жизни чего-то достигшего, уверенного, считающего, что «прочно стоит на ногах».

– Ах, Михаил Львович! – В её слегка прищуренных синих глазах, вокруг которых собрались лучики морщин возраста, была какая-то недосказанность. – Спасибо вам ещё раз за внимание ко мне. За награду!

– Ну, что вы! Я тут совсем ни при чем. А награда – она, все знают, сама находит своих героев.