Загадка черного призрака

– Пойдемте же, пойдемте завтракать! – И, взяв почтенного академика под руку, Маша потащила его в столовую.

– Ну, как мы смотгимся вместе? – вновь игриво подмигнул Павел Потапович бабушке близнецов.

– Очень мило, – выдавила из себя Анна Константиновна. – Пойду принесу кофе, – направилась она на кухню.

– Молодец, Машка, – отдал шепотом справедливую дань сестре Дима.

Анна Константиновна принесла кофейник. Едва все сели за стол, Павел Потапович быстренько сделал себе четыре бутерброда, а потом еще наложил полную тарелку овсяной каши.

– Павел Потапович! Ты что, из голодающей губернии? – строго взглянула на него Евгения Францевна.

– Я уже тебе говогив, – отозвался муж. – У меня негвный стгесс, и я на этой почве жутко хочу жгать.

Евгения Францевна хотела прочесть Павлу Потаповичу очередную нотацию по поводу жаргона, но тут вмешался Димка:

– Павел Потапович! Мы очень хотим узнать, что с вами случилось!

– Сейчас узнаете, – отозвался с полным ртом тот. – Только кашу доем.

Насытившись, Павел Потапович взмахнул пухленькими руками и принялся обстоятельно рассказывать обо всем, что произошло с ним минувшей ночью. Оказалось, что, лишенный возможности прочитать книгу Парнасского, которая находилась в данный момент у Петьки, почтенный академик взял у Ковровой-Водкиной самую раннюю книгу Аполлинария. В ней Парнасский, который еще не посетил перуанских индейцев, излагал способ вызова призраков, почерпнутый из трудов одного шотландского средневекового отшельника.

В своей книге Аполлинарий честно предупреждал, что метод отшельника не всегда срабатывает. А если и срабатывает, то часто с неожиданными результатами. Тем не менее, по уверениям Парнасского, ему все-таки удалось вызвать призраки Нострадамуса, Шекспира, Клеопатры, Марии Медичи, древнеримского императора Нерона, а также российских отечественных самодержцев Петра Первого и Екатерины Второй. Причем, как писал Аполлинарий, со всеми этими личностями он вел крайне интересные и содержательные беседы.

Прочитав это, Павел Потапович Верещинский решил: уж если духи подобных людей откликались на метод шотландского отшельника, то князь Борский тем более отзовется. Словом, почтенный академик решил поставить смелый эксперимент. И, как истинный ученый, заручился свидетелем, который в случае удачи должен был подтвердить, что опыт прошел успешно. Таким свидетелем после некоторых уговоров согласился стать Степаныч.

Павел Потапович досконально выполнил все рекомендации Аполлона Парнасского. Во-первых, начисто отказался от ужина, чем поверг в немалое беспокойство Евгению Францевну. Правда, он тут же заверил жену, что просто решил устроить себе «разгрузочный вечер». Та, несколько успокоившись, легла спать. Дождавшись ночи, Павел Потапович похитил из комода новенькую голландскую простыню и наволочку. В центре простыни он прорезал дыру для головы. Затем, поколдовав английскими булавками, соорудил себе нечто вроде длинного балахона до пят. Облачившись в него и посмотрев на себя в зеркало, академик остался очень доволен. Белоснежная наволочка из тончайшего голландского полотна была тоже безжалостно продырявлена. Из нее получился великолепный колпак с прорезями для глаз, наподобие куклуксклановского.

Захватив с собой эти белые одежды, а также, как требовал Аполлон Парнасский, серебряную чашу, фляжку с родниковой водой, кусок черствого хлеба, кольцо с рубином, позаимствованное у Евгении Францевны, и свою собственную трость, Павел Потапович направился под покровом ночи к воротам, где, согласно предварительной договоренности, его поджидал доблестный Степаныч с неизменной двустволкой.

На подходе к развалинам Павел Потапович и Степаныч остановились. Руководитель эксперимента, облачившись в белое одеяние, уже нагнулся за сумкой, где лежали все необходимые атрибуты для вызова князя, когда вдруг издали раздались истошные крики и шумный топот. Академик прислушался. Топот стал громче. Павел Потапович выглянул из-за кустов, чтобы понять, в чем дело. Прямо на него несся черный призрак с мертвенно-бледным лицом и дырой посредине лба.

Павел Потапович от изумления замер. По словам Парнасского, привидение должно было возникнуть не раньше, чем медиум опустит в серебряную чашу с водой перстень, положит перед ней кусок черствого хлеба, а затем, произнеся специальное заклинание, трижды ударит по земле тростью.

Тем не менее призрак остановился как вкопанный прямо перед Павлом Потаповичем. Мало того, позади стояли еще какие-то потусторонние личности с черными лицами.

На этом месте своего рассказа академик Верещинский всплеснул руками и с пафосом произнес:

– Анна Константиновна, мивая! Вы уж повегьте! Это быви демоны! Самые настоящие демоны!

– Эти демоны стоили мне чаши из фамильного сервиза. Павел Потапович раздавил ее ногой, – со скорбным видом объявила Евгения Францевна.

– Ах, Женечка! – воскликнул муж. – Пги чем тут какая-то вшивая чаша, когда я спасався от демонов!

– Она не вшивая, а моей прабабушки, – обиделась Евгения Францевна.