Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

К рассвету сопротивление фашистов в основном было сломлено, и лишь на отдельных участках фронта отборные эсэсовские части продолжали, отчаянно защищаясь, сдерживать мощный натиск частей Красной Армии, но это уже не могло остановить наступления. Советские танки прорвались в город и при поддержке пехоты стремительно продвигались к центру. К полудню северо-восточные окраины и главная улица Краснодара – Красная перешли под полный контроль штурмовых подразделений генерал-майора Цепляева, а отдельные передовые разведывательные группы сумели пробиться на правый берег реки Кубань и захватить плацдарм. Кольцо вокруг разрозненных гитлеровских войск с каждым часом сжималось все сильней, и с наступлением темноты лишь в районе железнодорожного вокзала, маслозавода и в карьерах у правой протоки еще звучали автоматные очереди и грохотали разрывы гранат. Ближе к ночи отступление фашистов из города превратилось в паническое бегство, прикрываемое эсеэсовскими подразделениями, которые всеми силами старались сдержать напор частей Красной Армии, но, огрызаясь, все же откатывались под их натиском, стараясь сохранить боевые порядки.

У понтонной переправы сгрудились тысячи машин, повозок и десятки тысяч обезумевших от страха людей. Сметая редкие кордоны военных комендатур и тайной полевой полиции, они рвались на левый, спасительный, берег реки. Расстрелы паникеров и отчаянные призывы командиров не в силах были остановить эту ревущую, визжащую и умоляющую человеческую реку. Толпы охваченных ужасом солдат и офицеров, спасаясь от гусениц советских танков, штурмом брали плоты и лодки, вышвыривая в ледяную воду раненых и просто слабых. Кубань, превратившаяся после половодья в дикого, неукротимого зверя, закручивала в ревущих бурунах лошадей и людей, чтобы потом вышвырнуть их на берега. Зловонная лента из вздувшихся трупов тянулась на несколько километров по песчаной отмели – от взорванного железного моста до Большого острова.

Когда ночь вступила в свои права, остатки гитлеровских и румынских войск покинули город, чтобы закрепиться на новых позициях левобережной Кубани, у станиц Северская и Ильская. Краснодар перешел под полный контроль частей Красной Армии, и впервые за последние четыре дня над городом установилась особенная, хрупкая, готовая взорваться в любой момент военная тишина. В садах пригорода – у станицы Пашковская, у прудов Карасуна и зарослях ивняка над рекой сначала робко, а затем все уверенней загомонили птицы. Слабый порыв ветра печально прошелестел в прошлогоднем высохшем камыше и принес из степи запах перепревшей полыни. Сгустился предрассветный полумрак, и мрачная громада далеких гор, а на переднем плане деревья и кустарник утратили привычные очертания, но уже через мгновение они расцвели живыми сочными красками. Огненно-яркий диск восходящего солнца медленно поднялся над горизонтом. Его лучи с трудом пробивались сквозь плотный туман, клубившийся над рекой и затонами. Едкая гарь зловещими черными языками колыхалась над развалинами, придавая еще больше трагизма картине тяжелого, кровавого утра.

Опережая рассвет, боевая группа Особого отдела НКВД СССР тридцать первой стрелковой дивизии, покинув временный пункт дислокации, начала продвигаться к улице Комсомольской, в центр Краснодара. Капитан госбезопасности Павел Коломиец с трудом узнавал родной город, теперь он больше походил на каменоломню, поэтому группе дважды приходилось делать приличный крюк, прежде чем она смогла добраться до цели. Бывший штаб «Абвергруппы 102» встретил Коломийца и его бойцов из взвода охраны Особого отдела пустыми глазницами выбитых окон и сорванными с петель, болтающимися дверями. Но капитан не терял надежды найти хоть что-нибудь, проливающее свет на деятельность абверовцев, и, расставив посты, дал команду начать обыск. Разбившись на группы, бойцы осторожно, опасаясь ловушек, метр за метром осматривали пустые кабинеты и классы. Обыск затянулся до обеда, но результатов так и не принес – абверовцы не оставили никаких следов. Единственной наградой Коломийцу стала фантастическая находка. В подвалах гаража бойцы обнаружили трех полуживых от голода и жажды подпольщиков. Бедняги не могли поверить в свое чудесное спасение и с благоговейным трепетом теребили солдат за рукава шинелей и бушлатов.

Эту трогательную сцену нарушило появление во дворе «виллиса» начальника Особого отдела дивизии майора Иванова. Вместе с ним был руководитель московской оперативной группы из Управления Особых отделов подполковник Барышников. Коломиец поспешил к ним навстречу с докладом. Иванов вяло махнул рукой и буднично спросил:

– Что хорошего скажешь, Павел?

– Да вот живых подпольщиков обнаружили, товарищ подполковник! – не мог скрыть тот своего удивления.

– Это хорошо! А чем еще порадуешь?

– Пока больше нечем, – погрустнел Коломиец и с нажимом на каждое слово сказал: – Гады! Все вымели! Подчистую! Даже в сортире, мерзавцы, ни одной бумажки не оставили!

– И что, никаких зацепок? – не смог скрыть досады Барышников.