Загадка для Гиммлера. Офицеры СМЕРШ в Абвере и СД

— Знаю я ваш шанс: сначала выпотрошите, как щуку, а потом в расход.

— Не пори ерунды! Если бы хотели, так давно бы в расход пустили. Ты профессионал, и не мне тебе объяснять, о чем идет речь. Работаешь на нас, и здесь все остается по-старому.

— Говоришь, по-старому, а если откажусь, твой душегубец мне удавку на шею накинет?

— Ну, зачем же так? Я рассчитываю, что до этого не дойдет.

— Это почему же?

— А ты, Коля, сам пораскинь мозгами: за кого тебе умирать? За Гитлера? За Курмиса? За истерика Геббельса? За Глазенапа?

— Не торопись их хоронить — они еще тебя переживут, — желчно заметил тот.

— Сейчас речь не обо мне, — наседал на него Виктор. — Решай, Николай, времени у нас мало!

Губы Дуайта сомкнулись в одну жесткую складку, кожа на висках напряглась. Он обернулся назад, смерил колючим взглядом готового к молниеносному броску Федора и с вызовом бросил:

— А без этого громилы ты можешь обойтись или с глазу на глаз ссышь беседовать?

Виктор, не колеблясь, кивнул Федору на дверь. Тот недовольно поморщился, но подчинился. Оставшись наедине, разведчики какое-то время прощупывали взглядами друг друга. Постепенно Дуайт пришел в себя, и перед Виктором снова сидел хорошо знакомый ему инструктор-вербовщик, за долгие годы службы побывавший не в одной переделке. Не однажды перевербовывавший чужих агентов, он не спешил сдаваться в расчете выторговать для себя максимально надежные гарантии и терпеливо дожидался следующего хода противника. Чтобы не выпустить инициативу из рук, Виктор решил напирать на обиды Дуайта.

— Ладно, Коля! Давай отбросим все эмоции и поговорим как разведчик с разведчиком, — предложил он. — Сколько лет ты работаешь на фрицев?

— Я на них не работаю! Я… Ну, третий год, — сбавил обороты Дуайт.

— Нет, не третий — намного больше, если посчитать Прибалтику.

— Откуда ты знаешь?

— Раз говорю, значит, знаю.

— А… понятно! Ничего не скажешь — глубоко копаете.

— Стараемся, но сейчас речь не о том, кто лучше, а кто хуже работает. Служишь ты, Николай, в разведке не первый год, жизнью не раз рисковал, а что получил?

Дуайт нахмурился и промолчал.

— Тогда я отвечу, — с напором заговорил Виктор. — А ничего! Как ходил в холуях, так и ходишь. Всякие там Курмисы и Боссы тебя на одну доску с такими сволочами, как Глазенап, поставили. А если сомневаешься, вспомни, как тот жирный боров, который наверняка пороха не нюхал, тебя по полу в казино размазал, а ты…

— Замолчи! Хватит! — вспыхнул Дуайт.

— Да черт с ним, с этим зажравшимся капитаном! Разве дело в нем? Лучше подумай, какой с фрицами тебя ждет конец!

— Какой, какой! Можно подумать, у вас малина. Твои начальники не лучше моих: девять граммов в затылок за ними не заржавеет. Ты мне тут сладкие песни поешь про райскую жизнь в Советах, а я, между прочим, за твою душу и гроша ломаного не дам. — Лицо Дуайта исказила кривая гримаса. — Нашел кому верить — Сталину и Берия! В тридцать седьмом они, а не Гитлер миллионы в могилы загнали, а тех, кто выжил, — с презрением воскликнул он, — в Сибирь. А кто все это делал? А… молчишь — твои начальнички! Они при случае и тебя шлепнут, даже глазом не моргнув, потому что ты сам в фашистское дерьмо по уши залез!

— Перестань молоть! — оборвал его Виктор.

— Что, проняло? — В глазах Дуайта вспыхнули злорадные огоньки. — Придет время, и твои начальники вспомнят, что ты на Гофмайера в тайной полевой полиции работал, что партизан под карателей подводил…

— Чушь, Коля! Я выполнял задания нашей разведки!

— Задания?.. Ну-ну. А как быть с группой Кости? Помнишь такого?.. Нет? Ну, тогда я напомню: половина его людей благодаря тебе под пули попали.

— Они случайно напоролись на засаду!

— Случайно! А вот в деле некоего Попова, агента тайной полевой полиции, — надеюсь, не забыл свой псевдоним? — рукой Гофмайера написано, что это его работа. Там есть еще немало интересного, я читал и не мог…

— О своей работе у Гофмайера я уже докладывал, там, где надо, всё знают! — не смог сдержать гнева Виктор.

— Ну, ты докладывал одно, Гофмайер запротоколировал другое, а теперь представь, что дело Попова попадет в руки энкавэдэшного начальства, — пытался изменить ситуацию в свою пользу Дуайт. — Так что, Витя, еще неизвестно, кому из нас и на кого лучше работать.

Это был неожиданный для Виктора контрход. Дуайт расчетливо бил по больному месту, и ему с трудом удалось сохранить самообладание. В перевербовке гитлеровца наступил решающий момент, любой неверный шаг мог сорвать ее. Дуайт угрем извивался, пытаясь вырваться на свободу. Как искушенный игрок, он прекрасно понимал, что в случае отказа ему не удастся уйти живым, и потому пытался навязать свою игру, рассчитывая, что противник допустит ошибку и удача улыбнется ему.

Время работало против Виктора, необходимо было что-то предпринимать, чтобы не допустить срыва. То, что он собирался сейчас сделать, шло наперекор конспирации и всем указаниям Центра, но внутреннее чутье подсказывало, что ему этот шаг позволит переломить ситуацию в свою пользу и довести дело до конца.