Загадка для гнома

Я ушам своим не поверил. Деревья и вправду разговаривали? И не просто разговаривали, а вели беседу на прекрасном английском. Или это происходило только в моей голове, как тогда в океане, когда я думал, что разговариваю с Кровопийцей?

– Я слышу вас! – сказал я. – Вы… эмм… ели?

«Конечно же, мы ели, кретин, – ответил первый голос. – До великого лесоведа тебе явно далеко. Если я разговариваю как английская сосна, ещё не значит, что я она и есть! Умник, полный предрассудков…»

– Нет-нет, прошу прощения, – быстро проговорил я. – Я раньше никогда не слышал, как разговаривают ели, сосны или пихты, поэтому я ничего такого не имел в виду. Я не хотел вас обидеть.

«Да ну его, Реджинальд, – сказал второй голос, которого назвали Биллиамом. – Чего ты тратишь время на этого гвинта?»

– Эй! – крикнул я. – И кто из нас теперь расист?

Я обернулся и улыбнулся своим спутникам, уверенный, что они радуются, что мы наконец хоть чуть-чуть продвинулись. Но на их лицах было написано недоумение, смущение, удивление и задумчивость.

– Ребята, вы же тоже это слышите? – спросил я их. – Деревья разговаривают!

Они медленно и синхронно покачали головами.

– Он с катушек съехал, – громко шепнула самая крикливая представительница Караула (взрослые перестали спорить, видимо, заметив, как я чокнулся). Кстати, она сжимала в руках мокрый топор, очевидно, преуспев в доставании его из озера.

– Может быть, – согласилась Глэм. – Но давайте посмотрим, чем всё это кончится. Грегдруль частенько вытаскивал кроликов из шляпы.

– А шляпу он где возьмёт? – влез ещё один караульный.

– Ради Годвина Благочестивого, это же просто поговорка, – закатила глаза Глэм.

– Может быть, это как-то связано с его любовью к деревьям? – предположил Головастик.

– Как вариант, – согласилась Ари. Но в её взгляде всё ещё читалось скорее сомнение, чем уверенность. – Грег, продолжай. Эмм… Разговаривать с… деревьями.

Я кивнул и снова обернулся к лесу.

– А с кем из этого прекрасного леса я сейчас общаюсь? – спросил я. – Я хотел бы, ну, вы понимаете, видеть собеседников. Лицом к лицу, так сказать.

Деревья рассмеялись[12].

«Биллиам, ты слышал? – насмешливо сказал Реджинальд. – Мальчишка думает, что у нас есть лица».

«Вот умора, – ответил Биллиам, но голос его весёлым не был. – Как будто раньше не видел чёртовых деревьев».

«Ведь нет никакой разницы, с кем из нас болтать, верно? – произнёс Реджинальд. – Потому что все мы тут деревья, все на одно лицо, да? Такие, типа, в содружестве. Одно за всех, и все за одного».

Мне показалось, что я уловил нотки сарказма в его голосе, и спустя несколько секунд это подтвердилось, потому что Биллиам и несколько других деревьев залились смехом.

– Ладно, ладно, хорошо, – сказал я, пытаясь вернуться к нашему разговору. – Я вот что хочу знать: можно ли нам войти в Затерянный лес?

«Затерянный лес? – спросил Биллиам. – Что за чушь ты несёшь?»

«Он говорит про Тенистый лес бесконечных смертей и страданий, – сказал Реджинальд. – Эти людишки, должно быть, называют его Затерянным лесом».

– Тенистый лес бесконечных смертей и страданий? – переспросил я, и моё горло мгновенно так пересохло, что трудно стало глотать. – Серьёзно?

Последовало долгое молчание, после которого они снова принялись хохотать. Эти деревья всерьёз начинали действовать мне на нервы.

«Нет, братан, – наконец сказал Биллиам. – Мы называем его просто лес. Кто вообще выдумал давать каждому чёртову лесу, реке или пруду собственное имя? Кому какая разница, как его называть?»

«Чувак, ты дело говоришь», – согласился Реджинальд.

Я потряс головой, стараясь не заводиться. В конце концов, успех всей миссии зависел от того, подружимся мы с этими деревьями или нет.

– Да как бы его ни называли, – сказал я. – Почему мы не можем войти? Почему не можем пройти мимо вас?

«Потому что, чувак, ты не… как это… не Избранный!» – ответил Биллиам.

«Вот-вот, точно. Усёк? – подтвердил Реджинальд. В его голосе всё больше и больше проявлялась подозрительность. – Только этот Избранный, в соответствии с… эмм… пророчеством Зандброза Зинги Зулзанаха, может войти в эти запретные и священные места! Так было завещано много лет назад великим и великолепным магом и прорицателем, эмм, лордом Сорцером Приклбинкодинком».

Остальные деревья еле сдерживались, и у меня в ушах стоял гомонящий свист.

– Ну, конечно, ещё одно идиотское пророчество, – пробормотал я себе под нос. Сколько можно? Даже если эти деревья придумали его только что, в буквальном смысле не сходя с места.

Но это как раз было мне на руку. Раз они решили сыграть в игру, это и я смогу.

– Ну что ж, к вашему сведению, – гордо объявил я, – я и есть Избранный. Я – Грегдруль Пузельбум! Известный среди гномов повсеместно за отвагу в бою! Избранный священным Кровопийцей, чтобы однажды помочь нашему народу поднять голову и вернуть былую славу!

Я ожидал, что деревья тут же начнут охать и ахать, но после непродолжительного молчания последовало тихое хихиканье.

«Чувак, что, правда? – спросил Биллиам. – Я никогда не слышал о человечке по имени Брюхобац, или как там тебя».