Загадка фарфоровой балерины

Ее задевало, что с момента своего появления девушка всякий раз оказывалась в центре событий.

– Да так, за один косяк… То есть проступок, – пробурчала та.

Не стала напоминать Тамаре о комментариях Мартовицкого по поводу ее фигуры и веса. До сих пор было обидно это вспоминать.

Такого же фурора на следующий день не получилось. Все, кроме самой именинницы, ожидали появления Павла и постоянно посматривали на дверь. Юноша появился с букетом, поздравил Татьяну. Девушки тут же принялись ее обнимать и целовать в щеки. Поэтому в общей суете приход главного режиссера остался незамеченным. Лишь когда тот сам заявил о себе, всеобщее внимание переключилось на него.

– Танюша, кошечка моя! Поздравляю, поздравляю, – он взял Танино лицо в ладони и смачно расцеловал в обе щеки.

При этом девушка выглядела вовсе не радостно, а скорее наоборот. Настя представила, как эти влажные тонкие губы касаются ее щеки, и с отвращением передернулась.

Тоже вручив Гальской цветы, Евгений Владимирович затем обнялся с Вавой, которая тут же приняла заискивающий вид. Все же люди очень меняются рядом с теми, кого признают выше себя и от кого ждут расположения.

Настя этого человека видела впервые, но раньше о нем не раз слышала. Он оказался на редкость некрасив. На вид лет сорок-сорок пять, бугристая кожа, неприятный взгляд маленьких глаз, в которых умещалось просто гигантское самомнение. При этом очень дорого одет, явно не с прилавков местных магазинов. Строен и хорошо сложен, что не редкость у балетных танцоров. Холеный, немного резкий. На Настю Евгений Владимирович Королевич произвел плохое впечатление. Она представляла себе иным человека, решившего поставить балет «Гаянэ».

– Я только из Парижа, – сообщил режиссер Валентине Валерьевне. – И сразу сюда. Как у вас продвигаются репетиции? Успешно?

– Да, дорогой, все хорошо. Девочку на роль Нунэ подобрала. Вот, Настя Мартынова.

Ошеломленная Анастасия неуклюже выступила вперед. Кажется, даже кого-то случайно задела. Но его величество ничего не заметил. Окинул ее коротким взглядом и снова повернулся к собеседнице.

– Посмотрим, пусть на репетицию приходит.

Больше о Насте они не вспоминали. А та стояла посреди зала растерянная и не знавшая, что думать. Лишь подбадривающий кивок Татьяны вывел ее из оцепенения.

– Валечка, а ты кудесница! Из любого гадкого утенка Царевну-лебедь сделаешь! Они у тебя все примы, – сладко щебетал режиссер.

Как водится, петух хвалил кукушку.

– Слышала, тебе по случаю семидесятилетия Октябрьской революции какую-то награду будут вручать, – говорила тем временем Вава, увлекая Королевича к выходу.

Обернувшись, она небрежно бросила:

– Девочки, на сегодня все.

– Да, лично Михаил Сергеевич звонил, обещал чем-то порадовать, – самодовольно подтвердил режиссер. – В среду вылетаю в Москву на празднования.

То есть он еще и на короткой ноге с Горбачевым…

Настя поглядела вслед удаляющемуся Королевичу. По зарубежным странам разъезжает, наверняка мнит себя гением… И вдруг словно молотом по наковальне в мозгу зазвенело – «сбежала за границу с влиятельным человеком». Анастасия решила, что, кажется, нашла, наконец, главного подозреваемого.

Впервые захотелось принять успокоительное, чтобы угомонить расходившийся пульс. Но никаких лекарств под рукой не было, поэтому она просто попила воды.

– Мне кажется, или ты обижаешься на меня? – настойчиво допытывалась Тома.

– Нет, тебе кажется, – Настя сейчас меньше всего хотела обсуждать их отношения, понимая, что балерина норовит наладить дружбу и быть в курсе всего, что касается «Гаянэ».

Девушка с опозданием подумала, что нужно было ответить, как есть – да, обижается. Или точнее – совсем не желает общаться. Но Настя то ли постеснялась так сказать, то ли не нашла достаточно смелости. А теперь момент был упущен и, продолжая холодно держаться с Томой, она будет выглядеть глупо.

По правде сказать, мотивы Тамары ее совершенно не интересовали. Нужно было еще больше сил отдавать балету, разобраться в отношении Королевича к Татьяне и выяснить все про потайной ход под Театром оперы и балета. А еще лучше попасть туда.

Что-то подсказывало, что следует поговорить с Гальской. Но Анастасия всегда робела перед ней. И долго пыталась собраться с духом, чтобы заговорить. Однако не успела. Таня еще утром отпросилась домой, поэтому сразу после окончания занятия уехала. Анастасия решила, что можно немного расслабиться. Пока Татьяна далеко от Театра – волноваться не о чем. Можно и о себе подумать. Хотя, что такое ее наивные девчачьи переживания в сравнении с чьей-то жизнью? Но пока она совсем не понимала, что нужно делать, чтобы предотвратить возможную гибель балерины.