Загадка гибели линкора «Новороссийск»

Кстати, когда уровень обвинений со стороны председателя Правительственной комиссии и возможные варианты наказаний стали угрожающе множиться, Никольский открыто заявил, что выполнял приказы Пархоменко под угрозой физического оскорбления. Это немного охладило обвинительную риторику Малышева в его адрес, но ненадолго. По крайней мере, председатель Правительственной комиссии более объективно смог оценить обстановку, царившую на линкоре в преддверии катастрофы. Ясно было и то, что не каждый на месте Никольского смог бы выдержать такой прессинг со стороны Пархоменко.

Кстати, сохранились воспоминания, равноценные свидетельским показаниям. Из воспоминаний бывшего флагманского артиллериста флота отставного капитана 1-го ранга Павла Тихоновича Артюхова: «В самом конце Никольский приказал отправить “кутузовцев ”. Баркас с аварийной партией крейсера начал медленно отходить от левого борта линкора. Пархоменко заорал на Никольского: ‘‘Кто приказал отпустить “кутузовцев”? Всем оставаться на своих местах!” Пока Никольский пытался что-то объяснить Пархоменко, “прихлебатели ” из ближайшего окружения командующего начали суматошно размахивать руками, призывая баркас вернуться к борту. Все кончилось тем, что по причине резко нараставшего крена на левый борт в задержавшийся у борта баркас рухнуло 30-тонное универсальное орудие, не поставленное на стопора». При стандартном видении уголовного дела (если бы таковое было открыто. — Б.Н.), только один этот факт мог быть выделен в качестве частного обвинения Виктора Пархоменко в «действиях, приведших в гибели двух и более людей».

Я бы очень не хотел оказаться в положении Николая Никольского. Таких «волевиков» от воинской службы, как Пархоменко, мне пришлось немало повидать на своем веку. В течение десяти лет мне пришлось нести вахту вахтенным офицером на авианесущем крейсере при трех командирах. Три с лишним года, заступая на ходовую вахту с командиром Юрием Соколовым, я заходил в ходовую рубку, как рабочий цирка в клетку с тигром-людоедом. Дальнейшее наше общение в смычке — вахтенный офицер — командир зависело от того, голоден ли хищник и как давно он принял успокоительную «дозу». Это притом что командиром Юрий Георгиевич Соколов был, что называется, от бога. Просто вырос он в Сибири, и детство у него было тяжелое.

Что же касается фактической степени ответственности каждого из обвиняемых комиссией адмиралов. Существуют уставные положения по передаче права управления кораблем в ситуациях, когда старший начальник считает, что командир не справляется со своими обязанностями. Либо когда старший начальник решит, что младший лучше него справится с обязанностями по управлению кораблем.

К примеру, когда 6 ноября 1977 года порывами шквального ветра был сорван с бочки тяжелый авианесущий крейсер «Киев», стоявший на рейде Североморска, на его борту находились командир эскадры вице-адмирал Зуб, командир бригады капитан 1 — го ранга Скворцов, член ВС КСФ вице-адмирал Подорин. Громадный корабль, не успевший ввести в действие главную энергетическую установку, как щепку мотало по тесному, ограниченному скалами и мелями рейду. Командир корабля капитан 1-го ранга Юрий Соколов никому из старших начальников не позволил управлять кораблем. Командир эскадры с начальником штаба координировали взаимодействие со спасательными средствами и осуществляли общее руководство, командир бригады убыл на ют и руководил заводкой швартовов на подходившие к авианосцу буксиры. Катастрофа не произошла только потому, что авианосец, управляемый грамотным и волевым командиром, своим кованым форштевнем увяз в корне 19-го причала бухты Окольной. А спасательный буксир в качестве «кранца» не позволил левому борту авианосца «навалиться» на береговые скалы.