Загадка Красной Вдовы

Эхо тяжелых шагов разнеслось по проклятому дому, и в ушах у всех еще звучал его странный голос: «Почему вы хотите, чтобы меня повесили? Видит бог, я вообще ничего не сделал».

Кровь в раковине

После формального задержания и неформального ареста Алана Бриксгема, лорда Мантлинга, по обвинению в убийстве его брата, дело, ставшее известным как «Загадка Красной Вдовы», вошло в заключительную и самую неприятную стадию. Пока все было тихо. Вечерние газеты ни словом не обмолвились о новом повороте в расследовании, но Лондон полнился слухами. Падение Мантлинга было в некотором смысле и падением дома. И даже хуже.

В унылом настроении собирался Терлейн на встречу за обедом с Г. М. и Мастерсом.

К семи-восьми вечера трудно найти место более безлюдное, чем Флит-стрит. Тишину короткой узкой улочки, сбегающей с холма к Ладгейт-Серкус, нарушает только рокот редкого автобуса или громкие шаги случайного прохожего. Откуда-то доносятся невнятные звуки, но идентифицировать их невозможно. Типографии еще не начали печатать утренние газеты, а большинство ресторанов уже закрылись. В числе немногих открытых – «Грин Мэн», приютившийся в туманном сплетении закоулков восемнадцатого века позади церкви Святой Бригитты.

В половине восьмого такси Терлейна, расплескав лужи на дороге, остановилось у тротуара. На нижнем этаже задорно светились окна бара, в окнах выше на шторах играли блики пламени. Терлейн без особого успеха попытался привести в порядок мысли. События уходящего дня были еще слишком живы и не позволяли сосредоточиться. Г. М. пребывал в расстройстве и ничего говорил. На вопросы и озабоченность Мастерса по поводу заключения Мантлинга он отвечал сопением и хмыканьем. Объявив, что все это не важно, он отправился опрашивать слуг. А остальные? Джудит и Карстерс отказывались верить в то, что Алан имеет отношение к убийству. Изабель сразу же удалилась в свою комнату, а Равель из своей так и не выходил.

В спешащем на рандеву такси Терлейн ощущал тот упадок духа, что приходит в чужих угрюмых городах по ночам, в пору холодных дождей. Дымчато-сизые сумерки этого города, похожие на грибы зонтики, поблескивающие под грязными фонарями Стрэнда, столпотворение на мокрых тротуарах вокруг Чаринг-Кросс… Впервые в жизни, и это стало для него сюрпризом, он ощутил одиночество. Одиночество? Прежде он всегда считал себя человеком самодостаточным. Теперь было по-другому, не очень приятно, – но почему?

Настроение улучшилось, когда он поднялся наверх, где в отдельной комнате с полированным деревянным полом и обнаружил изучающего меню Г. М. и греющего руки у камина Мастерса. Старший инспектор был печален и заметно нервничал.

– Говорю вам, – настойчиво твердил он, повернувшись вполоборота, – ничем хорошим это не кончится. Я был у комиссара; он обеспокоен, потому что сделал бы то же, что и я, но ему это все равно не нравится, и он вымещает недовольство на мне. – Мастерс повернулся. – Боже мой, сэр, как вы можете? Сидите, будто лягушка на пеньке, и в ус не дуете! А я вот так не могу. Вы вообще представляете, что будет, если мы арестуем этого джентльмена? Судебный процесс над членом палаты лордов по обвинению в убийстве! Величайшая сенсация! Такого не случалось уже бог знает сколько лет. Так вот вопрос: я правильно поступил?

Г. М. потер нос:

– Ну, вы не сделали пока ничего плохого, верно? В том смысле, что он ведь не под арестом. И пока он не под арестом, ничего страшного не случилось. К тому же вам и не придется этого делать.

– Что именно?

– Производить арест. Перед тем как идти сюда, я позвонил Боко. Он обсуждал этот вопрос с министром иностранных дел и сказал, чтобы вы занимались своей работой, пока они там, наверху, не проработают все досконально. – Г. М. отвлекся, чтобы позвать официанта. – Ставлю пять против одного, что Мантлинг выйдет из тюрьмы не позже завтрашнего дня… Что там с черепаховым супом?

– Так вы думаете, сэр, что мисс Изабель Бриксгем лгала?

– Нет, не думаю, – неожиданно ответил Г. М.

Мастерс так резво отпрыгнул от камина, как будто обжег ноги.

– Но, чтоб мне провалиться, сэр, на этом ведь все и стоит! Если мы сможем доказать, что она не лжет, то… да, у меня самого есть сомнения, но… Она определенно ненавидит лорда Мантлинга. Но если она говорит правду, то имеющихся вещественных доказательств и косвенных улик достаточно, чтобы поставить в этом деле точку.

Официант принес херес. Г. М. произнес традиционное «динь-динь», подождал, пока остальные сделают по глотку, а официант уйдет, и продолжил: