Загадка лондонского Мясника

Она бросилась к машине, спотыкаясь, размахивая руками, крича, умоляя, чтобы водитель подождал. Сырую траву под ногами сменил асфальт, девушка пролезла через дыру в заборе из проволочной сетки и побежала по шершавому покрытию. Пожалуйста, не уезжайте! Пассажирская дверь открылась. Из машины вышел толстяк. Он уже не смеялся – лицо застыло в судороге звериной ярости, и жертве вдруг стало ясно: сегодня и здесь она умрет.

Из машины вылезли остальные.

Толстяк открыл багажник. Черная дыра ждала ее, точно могила.

На заднем сиденье выл, оплакивая свой глаз, тот парень, которого она ранила.

Как же хотелось растерзать, ослепить их всех! Видит бог, они это заслужили.

Слишком поздно. Все кончилось. Девушка чувствовала, как наваливается слабость, изнеможение, с которым не сладить. Ублюдки победили.

Злобные руки вцепились в нее, стиснули, выжимая последние силы, оторвали от земли и затолкали в багажник.

Крышка захлопнулась, стало темно, и автомобиль медленно покатил назад, к благородному старинному зданию, в котором она умрет, на матрасе, в подвале, где умереть ей было не суждено.

В последние секунды она увидела близких, с которыми больше не встретится. За ними – как мельком замеченный, но так и не пройденный путь – появился муж, дети, которые не родятся, и счастливая, полная любви жизнь, которую у нее отняли.

И когда душа девушки покидала мир, последний вздох стал безмолвным яростным воплем, криком скорби по всему, чего лишили ее в ту ночь, когда она умерла.

Часть первая Октябрь, #убейсвиней

Один

Я ждал того, кто собрался умереть.

Свой старенький «БМВ X5» я припарковал напротив входа на станцию и теперь сидел, попивая тройной эспрессо и глядя, как спешат на работу жители пригородов.

Пил я быстро. Человек мог появиться в любую секунду.

Я разложил на приборной панели три фотографии. На одной были моя жена и дочка, на других – тот, кто собрался умереть: его фото на паспорт и кадр черно-белого видео с камеры скрытого наблюдения. Первое фото я спрятал в бумажник и сунул его в кожаную куртку, а два оставшихся прилепил к панели клейкой лентой.

Наблюдение продолжалось.

Припарковался я к станции спиной и потому хорошо видел главную улицу, омытую нежным осенним солнцем. В сотне метров от меня, у газетного киоска, стояла молодая женщина в спортивном костюме. Рядом с ней терпеливо сидела огромная немецкая овчарка, внимательно следя за хозяйкой умными глазами. В толпе собака нисколько не волновалась.

– Какой славный пес! – заметил я.

Женщина улыбнулась, почесала овчарку за ухом, а в наушнике у меня прозвучал мужской голос. Правда, говорил он не со мной.

– Для Дельты Один прием нормальный.

Отозвались другие. Началась проверка связи, и в этой перекличке я слышал нарочитое спокойствие, свойственное полицейским в самые напряженные минуты – спокойствие пилота, который обращается к пассажирам, когда двигатели горят. Все в полном порядке, ребята.

Я оглядел улицу, стараясь отыскать полицейские машины, замаскированные под обычные, или сотрудников в штатском, однако наши дело знали: на глаза мне попалась только женщина с прекрасной овчаркой.

– Дельта Один, – обратился ко мне офицер службы наблюдения, – видим и слышим вас, Макс. Ждем подтверждения личности, когда Браво Один окажется в зоне захвата. Оставайтесь в машине.

Браво Один – тот, кто собрался умереть.

– Вас понял.

– Детектив-констебль Вулф, это старший суперинтендант, – вклинился знакомый голос.

Элизабет Свайр. Моя начальница.

– Мэм.

– Удачи, Вулф. – Голос потеплел, и она добавила, играя на публику: – Ты слышал? Оставайся в машине, дай большим мальчикам поработать.

Я по-прежнему следил за улицей. Ждать осталось недолго.

– Слушаюсь, мэм. – Я был так же невозмутим и мил, как пес.

В зеркало заднего вида я мог бы полюбоваться прекрасным викторианским фасадом привокзальной гостиницы. Она напоминала сказочный замок – к пышным облакам, между которыми синело небо, поднимались башенки и шпили. В таких местах только глазом моргнешь, и столетие уже прошло. «Больших мальчиков» я не видел, но в здании вокзала их было столько, что хватило бы на локальную войну.

Где-то за тюлем и портьерами ждали ребята из отряда особого назначения. У каждого – штурмовая винтовка G36 Хеклера – Коха и девятимиллиметровый «глок SLP». Но сколько я ни всматривался, так никого и не заметил.

А еще где-то поблизости находилась бригада по обезвреживанию бомб, откомандированная Королевскими ВВС. Переговорщики. Специалисты по химическому и биологическому оружию. И кто-то, кто закажет пиццу. Кроме них, в округе было еще человек двадцать, но я видел только женщину с собакой.

Перекличка в эфире не смолкала.

– Всем подразделениям доложить обстановку. Эко Один?

– Чисто.

– Виктор Один?

– Ничего.

– Танго Один?

– Контакт, – ответил женский голос.

Кусочек пластика, вставленный в мое ухо, впервые замолчал.

– Вижу Браво Один, – продолжила женщина. – Контакт. Вижу объект.

Тяжелая пауза.

– Вероятный, – сказал тот же голос. – Повторяю, вероятный контакт.

В голосе офицера зазвенела сталь:

– Вероятный контакт. Проверка. Ждите.