Загадка о двух ферзях

Серж едва заметно улыбнулся: девушка понятия не имела, что у дворян оскорбления смываются только кровью. Карпович знал, что ни при каких условиях не станет просить прощения у негодяя Вексина. Однако трогательно переживающей о нем девушке он ответил очень мягко:

– Не беспокойтесь, сударыня. Я обещаю вам примерно наказать этого хлыща.

Лили покачала головой:

– Но тогда он убьет вас! Мне рассказали, что ваш противник постоянно носит с собой тяжелую трость, чтобы укрепить руку, и ежедневно упражняется в меткости, благодаря чему без труда попадает с расстояния в двадцать шагов в пикового туза.

Лили не знала, что искусство обращения с пистолетом почти не могло повлиять на исход будущей дуэли Все должна была решить воля случая или, если угодно, Закон высшей справедливости.

– Ну что ж, на все Божья воля, сударыня, – проговорил Серж. – Тогда я почту за счастье умереть за вас.

Он наклонился и осторожно взял нежную ручку, чтобы слегка прикоснуться к ней губами.

Лили посмотрела на молодого человека так, будто увидела его в новом свете. Он и вправду вдруг показался ей рыцарем в блестящих доспехах. «Как он хорош, – невольно подумала она. – И что я не замечала его раньше?»

– И потом, – добавил гусар с озорной улыбкой, – у меня есть цыганский оберег, заговоренный от вражьей пули и булата.

Немного подумав, Лили сняла с шеи медальон и протянула его своему защитнику.

– Тогда возьмите еще и его. Это единственный портрет моей покойной матушки. Пусть он хранит вас.

Серж взглянул на миниатюрное изображение. Бровь его удивленно изогнулась.

– Как? Разве ваша матушка – не госпожа Мэри?

– Нет. Я никогда не видела свою настоящую мать. Когда она умерла, я была еще совсем маленькой. Но верю, что она с небес наблюдает за мной и хранит от бед.

– Благодарю вас, Лили! Обещаю послезавтра вернуть эту дорогую вам вещь в целости и сохранности.

Дуэль должна была состояться на старом лютеранском кладбище.

Место было безлюдным. Здесь никто не мог помешать дуэлянтам.

В половине шестого за Сержем заехали его секунданты. Всю дорогу корнет Штромберг шутил, стараясь подбодрить товарища.

Некоторое время они ехали вдоль ограды кладбища.

Небо с самого утра было свинцово-серым, а к вечеру спустился туман. Сквозь пробоины в ограде Серж видел очертания покосившихся гранитных крестов и памятников высотой в человеческий рост. Где-то кричали вороны – протяжно и тоскливо. Словно специально для того, чтобы скрасить последние часы одного из обитателей земли, небо на короткое время вдруг расчистилось, и Серж увидел клонящееся к горизонту мягко-желтое рахитичное солнце.

Отпустив коляску, мужчины вошли в ворота кладбища. Сумерки сгущались. Окружающая обстановка подействовала даже на неунывающего корнета – Штромберг перестал шутить и замолчал.

Вскоре дуэлянты свернули с главной аллеи на тропу, петляющую между могил, и углубились в самую старую часть кладбища. Холодный ветер что-то неприязненно шептал в кронах столетних дубов; начал накрапывать мелкий дождь.

Вдруг офицерам почудился женский плач.

– Вы слышали? Что это?! – стараясь скрыть тревогу, спросил у товарищей второй секундант.

Некоторое время мужчины напряженно вслушивались в окружающую тишину, но слышали лишь шелест ветра в кронах деревьев.

– Должно быть, показалось, – с явным облегчением произнес второй секундант.

Штромберг с досадой посетовал:

– Жаль, дуэльный кодекс запрещает Бахуса. А то бы я, как перед кавалерийской атакой, предложил вам, друзья мои, несколько глотков бодрящего напитка.

И вдруг очередной порыв ветра донес до офицеров длинные рыдания, превратившиеся в сплошной вой. Сержу показалось, что он видит чей-то силуэт саженях в тридцати[24] левее – за высокой надгробной скульптурой плакальщицы. У него мурашки побежали по спине.

Тоже вглядываясь в ту сторону, откуда доносился леденящий вой, Штромберг предположил:

– Какая-нибудь вдовушка убивается над свежей могилкой. – Заметив, как побледнел его товарищ-секундант, он с укором сказал: – Держи фасон, Миловидов! Думай лучше о том, в чьих объятиях эта вдовушка скоро утешиться.

Однако Серж видел по лицам товарищей, что загадочные рыдания показались им крайне дурным знаком. У него самого заныло сердце. Душу поручика охватил невыносимый, тоскливый ужас – и Карпович едва сдерживался, чтобы не удрать без оглядки от этого места. Никогда еще Серж не чувствовал себя так скверно перед опасным испытанием. Он очень стыдился своей слабости и изо всех сил старался, чтобы товарищи ничего не заметили, – даже начал насвистывать бодрый марш.

Мужчины петляли между просевшими могильными холмами и покосившимися крестами, уходя все дальше от главной аллеи. Из мрачной задумчивости молодого человека вывели чьи-то голоса. Серж и его секунданты подошли к частично обрушившейся кладбищенской ограде, к которой вплотную примыкал пустырь. По ту сторону кирпичной стены их уже ждали.

Сразу пришло спокойствие. Так было всегда: стоило Сержу поставить ногу в стремя или почувствовать в руках оружие, как он успокаивался и сосредотачивался на деле.

Карпович замедлил шаг, подходя к противникам без страха и волнения.