Загадка о морском пейзаже

— Напрасно вы так говорите, — сказал Вильмонт, полагая, что старый торговец имеет в виду поразившие город антигерманские настроения, от которых пострадали такие, как он, — ни в чем не повинные люди, носящие немецкие фамилии. Жандармский капитан чувствовал, что и его доля вины есть в том, что произошло с этим стариком.

— Я уже обещал вашему управляющему, что сделаю должное внушение начальнику ближайшего полицейского участка. Репутация и безопасность вашей фирмы будут восстановлены.

— О какой репутации вы говорите! Дело всей моей жизни обгажено, — уныло махнул рукой старик. Он неприязненно покосился на окурок в руках жандарма. — Пойдемте со мной.

Они пришли на склад. Венцель стразу направился в дальний его угол. Кряхтя и бормоча ругательства себе под нос, он вытащил из-за груды добротных деревянных ящиков с фирменными и таможенными штампами несколько картонных коробок. Из них посыпались пачки небрежно связанных в дюжины «кубинских» сигар. Оскорбленный торговец не собирался выгораживать своего компаньона:

— К сожалению, я слишком поздно узнал, кто такой этот Мамедов! Прибыли ему, видите ли, оказалось мало, так он начал контрабандными подделками приторговывать через мой магазин. Благодаря этому проходимцу я из приличного коммерсанта превратился в преступника. Пусть меня тоже упекут в тюрьму, но я не собираюсь покрывать его грязные делишки.

Анри поднял с пола одну из подделок. На ней имелась точно такая же этикетка «Partagas», как и на найденном им в поле окурке. Тогда Анри достал одну из сигар, взятых им специально для сравнения в квартире застрелившегося начальника морской контрразведки Авинова.

— А что вы скажете насчет этой?

Старик долго рассматривал сигару, поднося к окну, нюхал, постукивал по ней пальцами и даже зачем-то пробовал языком, а затем сказал:

— Великолепный экземпляр! Такие я продаю своим лучшим клиентам.

Венцель подтвердил, что господин Авинов был его постоянным покупателем и брал только первосортный товар.

* * *

По дороге из табачной лавки Анри с издевкой над собой вспоминал, с каким удовольствием он нюхал окурок, когда выяснилось, что главный подозреваемый курил сигары такой же марки. Как восторгался он запахом «дорогой Гаваны», который казался ему ароматом удачи. А ведь, когда в своей прошлой жизни Вильмонт служил в гвардии, он тоже мог без труда — с первого взгляда, по первым молекулам запаха отличить истинную роскошь от дешевой подделки. Но уж больно хотелось ему думать, что этот богатенький самовлюбленный Авинов и есть убийца и главный заговорщик!

Как это ни ранило самолюбие Вильмонта, он должен был признать, что в этой истории показал себя полным профаном. Хотя всякому опытному сыщику хорошо известно то, что слишком хорошо пахнет, с точки зрения расследования обычно пахнет плохо. Один великий криминалист по этому поводу сказал так: «Наиболее правдоподобно выглядит документ, который подделан». Пора было признать, что тот, кто водил полицию за нос, до сих пор демонстрировал свое полное интеллектуальное превосходство над полицейскими следователями и сыщиками охранки. Наверное, наблюдая сейчас за тем, с каким энтузиазмом полиция и разведка распутывают первую, подброшенную им версию, этот тайный участник пьесы снисходительно посмеивался над глупым энтузиазмом «легавых».

* * *

Так совпало, что в этот же день доктор Лехтинен сообщил Вильмонту, что, используя свою собственную методику, сумел снять с рукоятки револьвера, из которого был застрелен Гейден, отпечатки пальцев. Судя по ним, последним револьвер держал в руках неизвестный следствию человек. Еще раньше Лехтинену удалось снять отпечатки покойного Авинова, когда его тело находилось в морге местного морского госпиталя. Лехтинен сличил опечатки главного подозреваемого с теми, что были найдены на револьвере, и сделал категоричный вывод: Авинов не нажимал на спусковой крючок «велодога».

* * *

Затем проведенная по просьбе Вильмонта петербургскими специалистами графологическая экспертиза найденных в квартире убитого адъютанта шпионских донесений однозначно показала, что ни один из представленных для исследования документов не был написан рукой покойного Гейдена. Даже пометки на подробной карте порта, из-за которых возник такой переполох, сделал не адъютант. Его предполагаемый сообщник и убийца Авинов тоже, судя по результатам официальной экспертизы, не имел отношения к рукописным шпионским инструкциям. Более того, Вильмонту удалось достоверно установить, что адъютант командующего вообще не владел немецким языком!

И хотя вновь открывшиеся факты ставили под сомнение все выводы полиции, никто из высоких чинов полиции и жандармерии не спешил отправлять дело на доследование. Вильмонт несколько раз просил об этом начальство, но ему отвечали, что все его новые доводы ничтожны и что он просто устал. Капитану рекомендовали взять отпуск и спокойно ожидать заслуженного им ордена.