Загадка о морском пейзаже

Оказалось, что другой — Имперский банк, которым владела семья погибшего начальника морской контрразведки Андрея Авинова, был близок к придворной прогерманской партии, в которую входили военный министр Ванновский и посол в Германии Павел Шувалов. Придворной опорой этой партии являлась жена царского брата Владимира Александровича Великая княгиня Мария Павловна (урожденная принцесса Мекленбург-Шверинская). Благодаря связям с этой камарильей через Имперский банк Авиновых правительством финансировалось несколько крупных военных проектов, в том числе постройка на верфях Круппа двух новейших броненосцев для русского флота. Конкуренты-банкиры, за которыми стояла набирающая силу на шпионском скандале «французская» партия, готовы были на все, чтобы прикончить придворный банк и перехватить сверхвыгодные казенные подряды. Они предложили Эристову сверх возвращенных ему из лопнувшего Ссудного банка утерянных вкладов еще 200 000, если он поможет им в этом деле. И дали понять, что влиятельный чиновник тайной полиции может повысить ставку.

— Что поделаешь, слаб человек! — каялся Эристов. — Даже такому аскету, как я, захотелось на склоне лет любви, нормальной семейной жизни. Не зря я вам говорил, что привязанности делают разведчика уязвимым. Своим примером я лишний раз подтвердил эту истину.

Потом удрученное лицо ветерана просветлело. Он заговорил об ученике, которым гордился:

— Если бы вы знали, как я сегодня проклинал себя, каким Иудой себя чувствовал, когда уговаривал вас изменить своему долгу. Но вы снова восхитили меня. С самого начала в этом деле не я, а вы являетесь моим учителем. Раз за разом вы напоминаете мне, что в канун войны истина имеет столь высокую цену, что ее необходимо окружить телохранителями лжи. Все вокруг увлеченно охотятся за призраками, и только вам раз за разом удается возвращаться на верный путь. Мне радостно думать, что я не ошибся в вас, когда предложил службу под своим началом. Поэтому вы напрасно так строго судите себя за допущенные просчеты. Мы все совершаем ошибки. Но лишь очень немногие находят в себе мужество признаться в них. Однако в главном вы совершенно правы…

Эристову были известны многие петербургские тайны. У Арнольда Михайловича везде имелись свои глаза и уши. Командир особого «летучего отряда» охранки годами планомерно вербовал осведомителей среди завсегдатаев ночлежек, трактирных половых, официантов и крупье элитарного английского клуба. Не афишируя этого, он владел несколькими крупными агентствами по найму домашней прислуги. Поэтому Эристов прекрасно знал, что делается и в дешевых номерах третьесортных постоялых дворов, и за воротами самых великолепных столичных особняков.

— Конечно, погибший Авинов был не из той породы людей, что стреляются из-за страха общественного осуждения, — был уверен старый разведчик. — Тем не менее он действительно попал в безвыходную ситуацию: у меня есть информация, что его отец мог потребовать, чтобы сын женился на дочери его старого делового партнера, и пригрозил лишить наследства в случае отказа. Но молодой человек твердо ответил отцу «нет». Это означало для него жизнь на одно офицерское жалованье. Однако, если бы тайный гомосексуализм высокопоставленного морского контрразведчика открылся, ему, вероятно, пришлось бы подать в отставку. Его любовник, по моим сведениям, постоянно требовал от покровителя дорогих подарков и денег. Не исключено, что Авинов испугался, что, избалованный, Гейден откажется разделить с ним изгнание и нищету.

Имелась у Арнольда Михайловича и другая версия случившегося. Авинов мог опасаться, что откроется, что он подворовывал деньги из банка своего отца и тратил их без счета на любовника. За это деспотичный папаша без колебаний лишил бы не чистого на руку сыночка наследства. В свое время банкир заставил сына пойти на военную службу и двигал его карьеру, чтобы оградить от разгульной жизни, о которой Авинов-младший всегда мечтал. Наверняка отец знал о тайных пороках сына. Эристов через своих людей в этом доме имел сведения, что между отцом и сыном могло быть заключено соглашение: Авинов-младший еще пять лет служит, потом выходит в отставку, и отец позволяет ему уехать в Европу — руководить одним из филиалов семейной фирмы. Но сыну-вору, конечно, не на что было рассчитывать. Он обманул отца и знал, что тот не простит ему этого.

Так что версий произошедшего было несколько. Но в чем Эристов не сомневался, так это в том, что Авинов покончил с собой не из-за своего полового порока. Да и на заговорщика этот избалованный гуляка не тянул. Новые факты, о которых сообщил Эристову Вильмонт, только укрепили Арнольда Михайловича в этом убеждении.