Загадка острова Раутана

— Вот как! — язвительно сказала она. — Меня послал к звеньевому с каким-то дурацким поручением, а сам чай распивает.

Он смутился.

— Я просто не хотел подходить к вам.

Светка села и с аппетитом принялась есть хлеб с маслом.

— Ну давай, рассказывай, зачем скрытую камеру приладил.

Ленька замялся. Рассказать? А вдруг ничего не получится?

— Да понимаешь, я хочу снять секретный способ очистки золота от примесей, — начал плести он. — Говорят, старатели никому его не показывают, скрывают. Вот я и подумал: а может, удастся снять скрытой камерой этот способ?

Светка с сочувствием посмотрела на него и покачала головой.

— Совсем ты помешался на золоте, Ленечка. Не зря Ник Палыч говорил, что у тебя золотая лихорадка.

Чтобы отвести разговор от опасной темы, он спросил:

— А как тебе удалось задержать звеньевого?

Светка самодовольно улыбнулась.

— А очень просто. Я попросила его подробно рассказать, как работают старатели, назвать фамилии лучших. Это, мол, нашей киногруппе для фильма очень нужно.

Позавтракав, они помчались в теплушку. Там уже никого не было: ни звеньевого, ни Жмакина. Ленька с порога бросился к камере и вытащил ее. Она почему-то была теплая, словно лежала на солнце. Одного взгляда на счетчик было достаточно: почти вся пленка отснята.

Но почему почти? Почему не вся? Кто-то остановил камеру?

Для проверки он нажал на кнопку и похолодел: мотор не работал. Кинокамера была сломана.

Вдруг Ленька увидел, что руки у него стали черными.

Пассажир в берете

Капитан Елисеев посмотрел вниз:

— Моржи промелькнули.

Василек с кинокамерой подошел к иллюминатору. Там он нацелил объектив и решил, не сходя с места, ждать, когда снова появятся моржи. Уже несколько раз видели они их на льдинах, но Василек не успевал вовремя подскочить к иллюминатору. Елисеев делал пометки на карте. Он объяснил, что там, где моржи, — тяжелый лед.

Василек дал себе слово «поймать момент», но не заметил, как задремал под усыпляющий рев моторов. Перед глазами все поплыло.

Он проснулся оттого, что кто-то сильно тряс его за плечо. Перед ним стоял капитан Елисеев.

— Скорей! Иди снимать язык.

Василек спросонья перепугался:

— Чей язык?

— Там увидишь! Быстрее!

Василек вскочил и рысью затрусил за капитаном.

— Самолет специально делает круг! — на ходу кричал Елисеев. Он втолкнул Василька в свою кабину и велел посмотреть в блистер.

Василек ожидал увидеть какое-то чудовище с невероятно разинутой пастью, но ничего, кроме льда, не увидел.

А Елисеев наседал:

— Ну, видишь? Теперь видишь? Язык темного льда? Снимай!

Внизу, под самым «животом» самолета, действительно было видно нечто вроде большого серого языка. Василек пристроил в блистере кинокамеру и затрещал ею. Самолет закончил круг и уходил вправо.

— Хорошо, — сказал капитан. — Теперь я спокоен.

Он рассказал, что такие языки, состоящие из многолетних паковых льдов, встречаются чрезвычайно редко. Знакомый ученый не раз просил его сфотографировать язык для книги, которую он пишет о льдах Арктики. По форме и направлению языка можно сделать вывод о движении льдов в этом районе. Язык тянется с севера, значит, льды движутся к побережью Чукотки.

— Ну и что? — захлопал глазами Василек.

— Это же очень важно! — говорил Елисеев. — Через несколько дней у побережья может быть сжатие льдов. Если там окажутся суда, их повредит, а то и на дно… Бывали такие случаи, — капитан потемнел лицом. И, видя, что Василек еще не до конца все понял, закончил: — А теперь штаб ледовой проводки, получив наши сведения, предупредит суда, изменит график движения караванов. Понял? Уяснил?

— Ага, — Василек обрадованно заулыбался. — Об этом обязательно надо рассказать в фильме!

— Если что-нибудь получится у тебя, то мы покажем его в штабе ледовой проводки тому ученому…

— Остров Врангеля! — раздался голос.

Все прильнули к иллюминаторам и увидели низкие плоские берега, изрезанные лагунами. Со спокойной глади воды с приближением самолета взмывали словно бы стайки белого пуха.

— Гуси, — пояснил бортмеханик Торопов. — Их тут больше, чем комаров. Арктический заповедник. Сейчас они линяют.

Самолет делает круг, заходя на посадку. Небольшой поселок — деревянные домишки вразброс. Возле одного из домиков стоит вездеход. Бегают здоровенные собаки.

Вот и земля. Бешено струится под колесами грунтовая взлетная полоса. Казалось, командир, притянув штурвал к груди и откинувшись назад, своими могучими руками осаживал сотни лошадиных сил, что бушуют в моторах. При ударе о грунт приборная панель задрожала.

Торопов уже сидит между пилотами, деловито щелкает переключателями.

Спущен трап, и все выходят.

На острове резкий, пронизывающий ветер. К самолету бегут два человека в шубах. Они передают почту бортмеханику, тот забрасывает мешок в дверцу.

— Человека возьмите, — говорит один из подошедших, красноносый от холода. — Просится на материк.

— Кто такой? — лениво полюбопытствовал Цуцаев.

— А вон идет.

Эдька и Василек переглянулись и, не сговариваясь, наперегонки бросились навстречу идущему.

— Ксаныч! Ксаныч! — орали они.