Загадка Отилии

— Домнул — студент-медик, — сообщил ему Стэникэ. Доктор насупился и неожиданно заговорил угодли­вым тоном:

— Да-а? Я и не знал! Разумеется, ничего такого нет. Но мы выполняем свой долг.

— В данном случае, по-моему, вы смеетесь над папой — заметила Отилия.

Паскалопол с симпатией взглянул на молодых людей и одобрительно похлопал Феликса по плечу. Василиад начал, водя ухом по спине старика, выслу­шивать его легкие.

— Скажите: тридцать три, — приказал он.

— К-к-как?

— Скажите громко: тридцать три. Так. Кашляните. Еще раз: тридцать три.

— Тридцать три.

— Тридцать три.

— Тридцать три. Доктор поднял голову.

— У вас ведь было когда-то воспаление левого лег­кого?

— Н-н-нет! — слегка побледнев, защищался дядя Костаке.

— Что-то было: я слышу крепитации.

— Домнул доктор, оставьте человека в покое, — вспы­лил Паскалопол. — Ничего у него не было.

— Не чувствуете ли вы по временам удушья, сердце­биения?

Расстроенный дядя Костаке был в нерешительности.

— Я дам вам хорошее успокаивающее средство, — со­блазнял его доктор.

— Возраст, естественно, — зловеще комментировал Стэникэ. — Послушайте и сердце, Василиад.

— Разумеется, разумеется.

Доктор велел дяде Костаке задержать дыхание и; щупая правой рукой его пульс, приложил ухо к груди старика.

— Некоторая вялость, — объявил он, хотя никто его ни о чем не спрашивал, — очевидно, расширение сосудов. Вы несколько полнокровны, щеки у вас красноваты. Сле­дует избегать внезапных волнений. Поменьше есть.

Доктор уже приготовился перейти к освидетельствованию органов пищеварения, но тут дядя Костаке вос­противился и, натянув рубашку, оделся.

— Довольно, довольно, не надо, благодарю, — вор­чал он.

— Домнул доктор, мы спешим, — поднимаясь с места, резко сказал Паскалопол. — Мы как раз собирались ехать в город. До свиданья. До свиданья, домнул Стэникэ.

— Кровообращение — единственное, за чем вам необ­ходимо следить, — продолжал доктор, стараясь не заме­чать, что его попросту выгоняют.

— Не правда ли? Не правда ли? — воскликнул Стэ­никэ, радуясь не то совету доктора, не то плохому здо­ровью пациента.

Паскалопол, желая прекратить эту комедию, вышел в соседнюю комнату и знаком позвал за собою остальных. Огорченный дядя Костаке ушел приводить себя в поря­док, а Отилия сообщила, что Стэникэ и доктор с улицы проследовали во двор дома Аглае.

— Мне кажется, Стэникэ действует так неспроста, — сказал Паскалопол Феликсу и Отилии. — Смотрите в оба. Доктора, наверное, подослала кукоана Аглае. Кажется, я слышал о нем, это один из тех неудачников, с кото­рыми договариваются, когда после чьей-нибудь кончины остается значительное наследство: он готов дать любые показания.

— Но я не понимаю, зачем ему было приходить сюда, — сказал Феликс.

— Вы говорите, что он обследовал нервную систе­му? — продолжал Паскалопол, дружески взяв Феликса под руку. — Естественно, он спрашивал об инфекции, об аборте. Другими словами, он хотел узнать, нет ли у Ко­стаке предрасположения к умопомешательству, к тому, чтобы стать лицом, не ответственным за свои поступки. От подобного жулика, у которого хватает дерзости войти непрошеным к человеку в дом и раздеть его, можно всего ожидать. Он способен выдумать, что Костаке был болен, что его заиканье, о котором знают все на свете, — явле­ние подозрительное и так далее. Как вы думаете, что от­ветила бы кукоана Аглае, если бы ее как свидетельницу спросили о безобидном заиканье бедного Костаке?

Феликс и Отилия удивленно смотрели на него.

— С нее станется сказать, что прежде Костаке не за­икался и что это началось не так давно, что он вдруг сде­лался раздражительным, что он выгнал ее из дома. Ей, его сестре, поверят.

— Но зачем им это нужно? — Феликсу не давал по­коя этот вопрос.

— Вы ребенок! Взгляните на эту девушку, — Паска­лопол кивнул на Отилию. — У нее нет никого, кроме дяди Костаке, который, надо ему отдать справедливость, любит ее. Но он воспользовался имуществом покойной матери Отилии, и поэтому обязан либо предоставить своей пад­черице средства, либо удочерить ее, чтобы обеспечить за ней наследство. Если бы Костаке хотел, — добавил, слов­но про себя, Паскалопол, — ее давно уже не интересовал бы весь этот вздор. Ну да ладно... Так вот, кукоана Аглае, руководимая этим Стэникэ, который не что иное, как мошенник (не сердитесь, домнишоара Отилия), пре­следует свою выгоду и способна, опираясь на свидетель­ство доктора, объявить, что Костаке не в своем уме и недееспособен. За деньги вы получите любое показание. Костаке будет отдан под опеку, а это означает изгнание домнишоары Отилии из дома.

— Ах, — вздохнула Отилия, которую испугал жесто­кий вывод помещика.