Загадка Отилии

— Моя история проста, — начала свой рассказ Джор­джета.— После смерти матери папа женился вторично. У нас имелось кое-какое состояние. Мачеха была большая щеголиха и довольно откровенная кокетка. Думаю, именно это обворожило папу, который был восхищен, что его ви­дят рядом с такой изящной женщиной. Она сразу при­влекала внимание мужчин и заводила блестящие знаком­ства. Эта женщина испортила меня. Она с детства при­учала меня к роскоши, одевала в шелка, обходилась со мной как с куклой, без которой не может появиться в свете. Я узнала, что она раньше была актрисой. Она была ко мне внимательна не как мать, а как искусная портниха. В лицее мое богатство приводило в ужас учи­тельниц. Белье шуршало под моим платьем, и комната на­полнялась ароматом дорогих духов. Особенно терзалась любопытством одна преподавательница, старая дева с за­крученными на макушке в жидкий пучок волосами. Однажды, чтобы посмотреть, как я одета, она заставила меня в классе снять платье, и все девочки столпились во­круг меня. На мне была великолепная вышитая комбина­ция. Мачеха позволяла мне засиживаться до позднего часа, если приходили гости, и мне стало нравиться, когда за мною ухаживали. Я сама протягивала мужчинам руку для поцелуя. Я флиртовала. Дошло до того, что если в начале сезона я не получала нового платья, это являлось для меня истинным несчастьем и я была способна покончить с собой. Я люблю музыку, люблю читать, говорю по-фран­цузски (мачеха возила меня на год в Париж), мне хоте­лось бы учиться. Я с удовольствием стала бы, например, студенткой медицинского факультета. Но я сошла бы с ума, если бы слишком долго не выезжала, была лишена шума света, тонких кушаний. Спать ночью я не умею. Я училась пению в консерватории, но скоро бросила занятия, оттого что это было чересчур серьезно. Работа, работа и опять работа! Благодаря моей дорогой мачехе светская жизнь у меня в крови, она сделалась моим пороком. И все же как бы мне хотелось иметь мужа, ребенка, делать что-ни­будь полезное! Я не легкомысленна от природы, не раз­вратна, я только испорчена.

— Вы не преувеличиваете? — солидно, как врач, спро­сил Феликс. — Ведь вы можете перевоспитаться! Можете любить!

— Не думаю. Со мною произошло нечто настолько ме­лодраматическое, что невозможно было не сделаться ци­ничной. Вы даже не представляете себе! Я подросла, мне было уже лет шестнадцать-семнадцать, когда я стала за­мечать, что мачеха обманывает моего бедного отца. Он ра­зорился из-за ее безумного мотовства, а она продолжала жить на широкую ногу, но теперь на средства других. Она начала коситься на меня: я была достаточно красива, что­бы стать ее соперницей, — так по крайней мере она пола-! гала. Она не давала мне денег на платья, а у отца я просить не смела, и это причиняло мне ужасные страдания. Тогда я решилась на нечто героическое... по своей баналь­ности. О, не воображайте, что я гонкуровская девица Элиза, только более высокого сорта. Я законченная бур­жуазна, которая мечтает о замужестве. Итак, я хотела выйти замуж. Я познакомилась с одним молодым офице­ром, он был, подобно многим другим, немножко бесцветен, немножко самовлюблен, но он мне нравился. Мне даже показалось, что я его люблю. Я пригласила его к нам. Мачеха приняла его с энтузиазмом, начались ужины, затя­гивавшиеся до поздней ночи. Мой жених — так его офи­циально называли — заставлял меня пить вино, пил со мной на брудершафт, на глазах у всех обнимал меня за талию. Однажды ночью он, воспользовавшись тем, что я опьянела, вошел ко мне в комнату и, клянясь в любви, в том, что он на мне женится, что дело лишь за формаль­ностями, сделал то, что благоразумная девушка позволяет не иначе, как после свадьбы. На другой день, придя в себя, я со слезами созналась во всем мачехе. Она как-то странно засмеялась, и в результате уважаемый жених торжественно просил у отца моей руки. Заказали даже обручальные кольца, приданое. Жених почти поселился у нас в доме и все больше и больше сближался с мачехой. Знаете, чем все это кончилось? Мачеха развелась с папой и вышла за моего офицера. Папа от огорчения заболел и умер, а я, я... Вы медик, стало быть, я могу вам сказать: я сделала аборт. С тех пор я — «первоклассная девушка», которую трудно заполучить, почти честная, но все-таки в той или иной сте­пени продажная. И тем не менее — вероятно, это курьез­ная наследственность — я желала бы выйти замуж. Я вы­шла бы за генерала, но он слишком стар. Мне не хочется так скоро остаться вдовой.

Этот рассказ произвел на Феликса сильное впечатле­ние. Его поразило сходство между судьбой Отилии и Джорджеты. В конце концов и сам он находился в таком положении. Все они были дети, лишенные настоящей семьи. Он с сочувствием, молча, взял руку Джорджеты, а она в благодарность за этот братский жест снова по­гладила его по щеке, чем Феликс в глубине души был не слишком доволен. Отчего девушки ласкают его, как ма­ленького ребенка? Разве они не видят, что он уже муж­чина?