Загадка Отилии

— Я говорю, возможно, ты кого-нибудь любишь, стре­мишься к кому-то другому, бывают такие случаи. Я человек интеллигентный, мы с тобой люди современные. Каждый из нас будет искать счастья, которое его устраи­вает, но не разрушит того, которое есть сейчас. Я человек занятой, неподходящий для тебя. Я возвращаю тебе сво­боду. Мы будем встречаться, жить вместе, бывать на людях, никто ничего не узнает о том, что у нас происхо­дит. Это разумно, это культурно.

— Значит, я завожу себе любовника, ты — любовницу, и мы превращаем свой дом в дом свиданий? — рас­тягивая слова, насмешливо сказала Олимпия.

— Ты преувеличиваешь. Я подразумевал совсем не это. Ты вправе любить красоту и роскошь, которых я не в силах тебе дать.

— В таком случае я возьму любовника, который даст мне роскошь, и ты будешь жить на его счет? Да?

— Олимпия, красавица моя, — сказал Стэникэ, зале­зая в постель, — ты растрогала меня до глубины души. Я связан с тобой навеки, наш союз будет примером по­стоянства и верности. Позволь мне трудиться для тебя, создать алтарь, достойный твоей красоты. Ты увидишь, кто такой Стэникэ!

— Погаси лампу, — приказала Олимпия.

Стэникэ со вздохом повиновался. Его мысли шли го­раздо дальше, чем слова. Он думал об Отилии, обвиняя себя в том, что не сумел подойти к ней, размышлял о Джорджете. Женитьба на Джорджете пока не представ­лялась ему выгодной. Это повредило бы его связям. Го­раздо лучше ей выйти за генерала или, хотя бы для про­формы, за кого-либо другого, чтобы потом он, Стэникэ, мог использовать ее в своих целях. Эта мысль крепко укоренилась в его уме. Замужняя, а позднее овдовевшая Джорджета — это жемчужина. Надо же когда-нибудь освободить ее от сомнительного положения артистки. Стэникэ отвернулся от Олимпии, которая уже лежала к нему спиной, укутался поплотнее одеялом- и немедленно уснул.

Когда Феликс через некоторое время пришел к Джорджете, его ждала там неожиданная новость.

— Вот, посмотри, — сказала Джорджета, показывая на свой карандашный портрет, несколько вымученный, прес­ный, но академически правильный, — узнаешь, кто это рисовал?

Феликс стал раздумывать, интуиция изменила ему, и он никак не мог угадать.

— Домнул Тити Туля, твой милый кузен или что-то в этом роде.

— Но как ты с ним познакомилась?

— Ах, ты не знаешь, — ответила Джорджета, — это целая история. Стэникэ ни с того ни с сего привел его ко мне, чтобы он непременно сделал мой портрет. Этот мямля смотрит не отрываясь, все время глотает слюну, доводит прямо до головной боли. Бог знает сколько раз он сюда приходил, пока закончил эту чертовщину. И ни капли не похоже! Разве я такая старая? Он начал подса­живаться ко мне поближе, брать меня за руку, а сам все молчит. Я ужасно смеялась. Хоть зарежь меня, я не стала бы спать в одном доме с этим медведем. Но он, бед­няга, кажется, человек порядочный, правда?

— Да, — подтвердил Феликс.

— И из хорошей семьи?

— Безусловно.

— В конце концов, это меня не интересует! Но я не знаю, как от него избавиться. Неудобно обойтись с ним грубо, мне его жаль, он смотрит на меня такими глазами! Боже мой, я девушка добрая!

— Чего же он хочет? — осведомился Феликс, в кото­ром заговорил эгоист.

— Чего он хочет? Бог его ведает. Я представляю себе, чего он хочет, но это невозможно. Будь спокоен.

Тити и в самом деле опять утратил свою безмятеж­ность. Чуть ли не каждый день он под каким-нибудь предлогом звонил у дверей Джорджеты, садился с глу­пой улыбкой на стул и, ничего не говоря, пытался дотро­нуться до ее руки. Он приносил ей рисунки в рамочках и развешивал их по стенам. Не лишенная вкуса Джорд­жета снимала их, как только Тити уходил, но, услышав о его визите, спешила снова повесить на место. Все это начинало ей надоедать, и она решила попросить Стэникэ положить конец этой игре. В ответ Стэникэ напустился на Джорджету:

— Неблагодарная, ты не понимаешь, что я хочу тебе добра, жертвую собственным счастьем, ведь идеал моей жизни — чтобы ты стала моей женой. Ты знаешь, как любит тебя этот мальчик? Безумно! Можешь мне гово­рить что угодно. Он тряпка? Признаю. Некрасив, неумен? Согласен. Но он — тот человек, который тебе нужен. Генерал на тебе не женится, ему не позволит родня. Они отдадут его под опеку. Ты гораздо больше получишь от него, если все останется так, как сейчас. А насколько ты выиграла бы, выйдя замуж! Доамна Туля. Велико­лепно. Этот мальчик? Он женится на тебе немедленно. Согласие семьи я гарантирую. Устроишь свадьбу по всем правилам, войдешь в общество, а потом, если тебе не по­нравится, бросишь его.

— Разве я могу так поступить? У меня есть совесть, я не так коварна. Раз я выйду замуж, я хочу оставаться с мужем, конечно, если он не заставит меня вести слиш­ком строгий образ жизни.

— Правильно. Тити — золотой парень, но человек он ничтожный, художник, ходит по жизни, как слепой. По­зволь мне руководить тобой. Ты будешь меня благо­словлять.