Загадка Отилии

— Мне очень жаль, что я слышу от вас подобные вещи! Я обижаю сирот? Вы видите меня, я сам с малых лет остался сиротой и знаю, какое это страдание — не иметь никого близких. Я обижаю Феликса? Но я привязан к нему, как к младшему брату, я намерен помочь ему всту­пить в жизнь, руководить им. Что же касается Джорджеты, то он немножко виноват, что уж тут греха таить. Я ему сказал: «Друг мой, не связывайтесь с этой распутницей, она — роковая девушка». Когда он пришел просить ключи, я сделал ему знак, чтобы он в присутствии Тити был осторожен.

— Ну, дали ему ключи? — нетерпеливо спросил дядя Костаке.

— Теща их ищет. Но позвольте, зачем они вам, у вас же есть одна связка? Уж не думаете ли вы продать дом? Ведь сейчас не сезон для найма. Правильно, продавайте, самое верное — иметь деньги в кошельке. Но надо смот­реть в оба, поручить это хорошему посреднику. Назовите вашу цену, и я постараюсь что-нибудь сообразить.

— Ничего я не продаю! — огрызнулся дядя Костаке.

В сущности, чутье не изменило Стэникэ, Костаке хо­тел продать дом на улице Штирбей-Водэ, так же как и остальную недвижимость. Этот старый дом он купил у Симиона много лет назад, когда тот нуждался в деньгах для уплаты по векселям, срок которых истекал. Аглае дала согласие на эту продажу, надеясь, что дома все равно до­станутся ей и перейдут к Аурике или Тити. То, что Ко­стаке потребовал ключи (у нее на чердаке валялась забы­тая связка ржавых ключей), разъярило ее. Костаке про­сил ключи потому, что жильцы потеряли многие из них, а он не хотел тратить деньги на изготовление новых.

— Не продаете? — спросил Стэникэ. — И так неплохо. Деньги разойдутся, а недвижимость — это ценность на­дежная. Чем больше я об этом думаю, тем больше убеж­даюсь, что вы правы. Не продавайте. А если захотите что-нибудь предпринять, посоветуйтесь со мною. Ведь я адво­кат, всякие увертки знаю, и все сделаю вам бесплатно. Дадите мне там какие-нибудь пустяки на разъезды.

Вернувшись в синедрион, заседавший в доме Аглае, Стэникэ гремел:

— Дорогая теща, происходят чрезвычайно подозри­тельные вещи. Вам не удалось избежать того, чего я опа­сался. Дядя Костаке продал ресторан, сейчас, несомненно, собирается продать дома на улице Штирбей, завтра он продаст все. Что вы тогда будете делать, то есть, что тогда будем делать мы, поскольку вы разрешили мне посвятить себя интересам вашей дочери Олимпии? Кто-то дает ста­рику советы, своей головой он до этого не додумался бы. Продаст все, превратит в деньги и откажет кому захочет.

— Я подам на него прокурору, — закричала Аглае. — Человек, который ни с того ни с сего начинает все прода­вать, не в своем уме.

— Вот идея, — цинично сказал Стэникэ. — Потребуем для него опеки, как для неспособного отдавать отчет в своих действиях. Только, видите ли, нет налицо прямых наследников, имуществу которых грозила бы опасность. К тому же дядя Костаке не кричит, никого не бьет и не проигрывает деньги в карты. Люди, которые подтвердят все что угодно, найдутся всегда, как не найтись, но вы-то, его сестра, можете пойти и объявить, что ваш брат — сума­сшедший?

— Могу! — в бешенстве сказала Аглае.

— Вы пойдете, но вам не поверят! Явится Отилия, явится Феликс, явится Паскалопол и так далее, и тому подобное и докажут, что вы клевещете. Это годится для глупых баб, а не для дяди Костаке, он хитрее, чем мы по­лагали. Вы станете всеобщим посмешищем, а он разозлится и ничего не оставит вам по завещанию.

— Он пишет завещание? — усомнилась Аглае.

— Должно быть, пишет! Если он все продаст, то у вас не останется другого выхода, как наладить хорошие отно­шения с ним и в особенности с Отилией!

— С Отилией? Никогда!

— Что ж, дело ваше!

— И при чем здесь Отилия, скажи пожалуйста, что это — имущество Отилии? Ты думаешь, что Отилия отка­жется от денег? Тогда зачем же она к нему льнет?

— Вот в этом и заключается ваша тактическая ошибка. Отилия строит глазки Паскалополу, а Паскалопол — Отилии? Ну и что? Почему вы разгневались, скажите на милость, почему начали прохаживаться на их счет? Вы что, сами хотели выйти за Паскалопола? Если нет, то ка­кое вам дело, за кого выйдет Отилия? Как человек с широ­ким кругозором, как защитник ваших интересов, я в вос­торге от этой перспективы. Паскалопол стар, он снимет с себя последнюю рубашку, чтобы заполучить Отилию. А она гонится за деньгами — ведь он-то богат. Дядя Костаке скряга, он будет в свою очередь доволен, что не придется ничего давать девушке. Он будет сидеть на деньгах, пока в один прекрасный день — бац! — ведь мы все не вечны. И тогда вы остаетесь единственной наследницей! А вы что натворили? Поссорились с дядей Костаке, все добива­лись от него чего-то, вот он вам и мстит. Мы видывали скупердяев, которые умирали на рогоже и оставляли все имущество на приюты, государству!

Аглае внезапно побледнела.

— Да, да, государству!

— Для этого надо быть сумасшедшим!

— Ну, это единственная форма безумия, за которую государство не сажает тебя в сумасшедший дом.

Аргументы Стэникэ произвели сильное впечатление на членов семейного совета. Укрощенная Аглае повесила го­лову.