Загадка Серебряного Змея

– С тобой там дурно обходились?!

Она покачала головой:

– Нет, на меня почти не обращали внимания – просто кормили и поили, и всё.

– Я просто не знаю, что сказать, – произнёс мой папа – мой сильный большой папа. – Что я должен чувствовать. – Он говорил растерянно и беспомощно, как ребёнок.

– Всё хорошо, – нежно отозвалась мама.

Она обняла его и крепко прижала к себе. Он зарылся в неё лицом, не переставая всхлипывать. Ужасно было видеть его таким. Очень хотелось подбежать к нему, утешить, но я знала – это сейчас может только мама.

Через несколько минут она повернулась и кивком подозвала меня. Я подошла к ним, и она обняла меня одной рукой, второй продолжая обнимать папу. Притихнув и чуть успокоившись, он слабо улыбнулся мне.

Всё будет хорошо, поняла я.

Со дня Грандиозного Закрытия Галереи, как окрестила это событие Брианна, прошла почти неделя. Мои друзья несколько дней держались поодаль, давая нам время снова почувствовать себя семьёй, но сегодня пришли и сидели в гостиной. Меня просто разрывало от любви к этим четырём людям, собравшимся здесь.

– Расскажите про Артура, – попросила Брианна маму. – Что вы о нём думаете?

– Я видела его довольно часто. И, честно говоря, ждала его посещений. Вот его мать – с той было тяжело: уж слишком на всех давила и всеми командовала. – Мама посмотрела на меня. – Он явно очень высокого мнения о тебе, Агата.

– Всё равно он предатель, – сказала я.

– Может, он это не по доброй воле, – заметила она. – Ведь его мать очень жёсткая и требовательная особа.

– Всё равно выбор был за ним. Он мог отказаться ей помогать.

– Он и отказался в конце концов, когда помог нам с Шейлой сбежать. – Она помолчала. – Жаль, что его всё равно отправят в тюрьму.

– Очень надеюсь, что отправят! – взорвался Лиам, сидящий на подлокотнике дивана рядом со мной. – Он отвратительно обошёлся с Агатой!

– И ещё он связал Брианну после того, как Табита её оглушила, – напомнила я.

– Хотя узлы были совсем не тугими, – признал Лиам. – Я их в два счёта распутал.

– Ему зачтётся, что он освободил вас с Шейлой? – спросила у мамы Брианна.

– Скорее всего. Я замолвлю за него словечко. И ведь ему всего лишь семнадцать, так что это будет не взрослая тюрьма, а исправительный центр для подростков.

Лично я была не готова прощать Артура и заступаться за него не собиралась.

– А что там у тебя в Гильдии, Агги? Тебя восстановили? – спросила Брианна.

Я сделала страшное лицо. Папа ещё не простил меня за то, что я вообще вступила в Гильдию, а уж за то, что ничего ему не сказала – тем более.

Он тут же встрепенулся и твёрдо произнёс:

– Агате не разрешается вступать ни в какие клубы, общества и тайные организации, не обсудив это предварительно с мамой и со мной. Она подвергла и себя, и вас, её друзей, большой опасности и проявила себя недостаточно взрослой, чтобы принимать разумные решения.

– А сколько картин в результате оказались копиями? – торопливо вмешался Лиам. Я улыбнулась ему, признательная за смену темы.

– Они ещё на экспертизе, – ответила мама. – Не такая-то лёгкая задача – ведь копиями может оказаться множество картин, о которых мы даже не подозреваем. На выставке Ван Гога, как выяснилось, подменены были только «Подсолнухи» и «Жёлтый дом». А благодаря своевременно явившейся в дом Фитцуильямов троице последнюю поставку копий удалось перехватить, что спасло ещё несколько шедевров.

– Мне так жаль лорда Рэтбоуна и Сару, – вздохнула я.

– Мне тоже, – кивнула мама. – Ну то есть как общественная фигура он тот ещё напыщенный индюк, но вообще-то и мухи не обидит.

– Я не должна была слепо доверять Артуру! Знай я, что смотритель в музее сэра Джона Соуна его мать, я бы ни за что не поверила, что лорд Рэтбоун отправлял «Женитьбу» на реставрацию.

– Задним умом мы все крепки, – хмуро заметила мама. – Не кори себя, Агги, – Артур был очень хитроумным агентом.

– Но я же верила всему, что он говорит!

– Ну ещё бы, – сказал Лиам. – Он же был твоим напарником!

Я снова благодарно улыбнулась ему.

– По крайней мере, в конце концов с лорда Рэтбоуна сняты все обвинения, – напомнила Брианна.

– Интересно, его репутации это не повредило? – спросила я.

Мама покачала головой:

– Да с него всё как с гуся вода. Он из тех, кто всегда приземляется на четыре лапы.

В дверь постучали. Мы удивлённо переглянулись – ведь все уже в сборе. Я открыла дверь. На пороге в розовом плаще и розовой шляпке стояла профессор Д’Оливейра.

– Профессор! – воскликнула я. – Входите!

– Спасибо, Агата, ты очень любезна.

Я взяла у неё пальто и проводила в гостиную. Едва профессор шагнула в комнату, как разговоры мгновенно стихли.

– Дороти… как приятно вас видеть, – наконец произнесла мама, опомнившись. Вскочив на ноги, она поцеловала свою бывшую начальницу, а та потрепала её по плечу.

Папа уступил гостье своё место. Она села, поблагодарив его королевским благосклонным кивком, а он притулился на подлокотнике маминого кресла.