Загадка штурмана Альбанова

Я не нашелся, что сказать. Дело в том, что имя В.И. Аккуратова известно каждому, кто хоть немного интересовался Арктикой. Дело в том, что еще полгода назад в «Комсомолке» я читал статью Ярослава Голованова «Курс флаг-штурмана», посвященную его семидесятилетию. И в это было просто невозможно поверить, чтобы он, существовавший в сознании моего, да не только моего, поколения личностью не просто легендарной, но уже и исторической, — он был еще из того славного— второго— поколения полярных летчиков, соратник Чкалова, Водопьянова, Черевичного, Алексеева, Мазурука, участник высадки лапанинцев на Северный полюс, — чтобы он до сих пор летал! Еще в 1936 году он прокладывал курс самолету Водопьянова по маршруту Москва— Земля Франца-Иосифа — Москва. Чуть позже с Черевичным он первым достиг полюса недоступности. Двадцать два года уже после войны, которую прошел от начала до конца, он был флаг-штурманом Управления полярной авиации, двадцать четыре тысячи часов провел он в воздухе — почти три года. Мало кто в живых остался из того славного поколения. А он летает! В это очень трудно поверить. А он летает — поистине последний из тех полярных могикан!

Я тут же полетел в Москву. И вот я в старой квартире в Старо-конюшенном переулке. Напротив меня за старинным круглым столом— седая пожилая женщина. Невольно ищу в ней черты старшей сестры.

— А через полчаса придет племянник Георгия Львовича, — говорит Ирина Александровна. — Лев Борисович Доливо-Добровольский. С ним вам, наверное, тоже интересно встретиться... И Екатерина Константиновна Брусилова, мать Георгия Львовича, в этой квартире умерла, — добавила она после некоторого молчания.

— Как в этой?

— С 1932 года все мы оставшиеся Жданко и Брусиловы в одной квартире живем. Так уж рассудила судьба. Вот некоторые бумаги генерала Брусилова... Да-да, того самого, — видя мое удивление, добавила она, — Алексея Алексеевича, с именем которого связан знаменитый прорыв русских армий в 1915 году. Кстати, его сын убит белыми... А вот письма Георгия Львовича — со дня покупки шхуны в Англии до острова Вайгача. Мы их, как и письма Ерминии Александровны, обнаружили только месяц назад.

Я торопливо перечитал их. Они были полны оптимизма и веры, в успех экспедиции. Даже можно было подумать, что он несколько легко, что ли, смотрел на ее будущее. Но скорее он просто не хотел тревожить мать.

— А вот альбом Екатерины Константиновны, — Ирина Александровна подала мне черный потертый альбом с металлической застежкой.

Я осторожно стал перелистывать его. В него аккуратно были вклеены газетные вырезки— сообщения, домыслы, догадки о без вести пропавшей экспедиции сына, о седовской экспедиции, русановской, об экспедициях, снаряженных на их поиски. Я представил, как несчастная, убитая горем женщина годами собирала эти крохи надежды.

— А вот письма Ерминии Александровны. Из них совершенно ясно, почему она оказалась в этой трагической экспедиции. А то тут смаковались всевозможные домыслы о не существовавшем на самом деле романе между ней и Георгием Львовичем, что они познакомились якобы еще в Порт-Артуре. Никогда не была она в Порт-Артуре. Вполне возможно, кончись добром экспедиция, может, и вышла бы она за него замуж, в письмах она отзывается о нем очень тепло, но познакомились они уже перед самой экспедицией. Вот читайте, а я пока чай приготовлю. Двадцать один год ей тогда был...

Она тихо вышла, а я с нетерпением погрузился в письма: «Дорогой мой папочка!.. Когда устроилась, позвонила и Боте. На мое счастье -оказалось, что и Ксения здесь— случайно приехала на один день из Петрограда... Я у них просидела вечер, и предложили они мне одну экскурсию, которую мне.ужасно хочется проделать, но только если ты не будешь недоволен. Дело вот в чем! Ксенин старший брат... купил пароход, шхуну, кажется. Она парусная, но на ней еще при чем-то паровая машина, я не совсем понимаю, но ты, наверное, сообразишь. Он устраивает экспедицию в Александровск и приглашает пассажиров (было даже объявление в газетах), так как довольно много кают. Займет это недели две-три, а от Александровска я бы вернулась по железной дороге. Тебе это сразу покажется очень дико, но ты подумай, отчего бы в самом деле упускать такой случай, который, может быть, никогда больше не представится. Теперь лето, значит, холодно не будет, здоровье мое значительно лучше, и, право, будет только полезно немного поболтаться по океану, и ничего мне не сделается, если я вместо перепелок постреляю белых медведей. Сама цель экспедиции, кажется, поохотиться на моржей, на медведей и пр., а затем они попробуют пройти во Владивосток, но это меня уже, конечно, не касается. Ты поставь себя на мое место и скажи, неужели ты бы сам не проделал это с удовольствием?..»

— Ботя — это Борис Иосифович, наш родственник, — пояснила вернувшаяся с чаем Ирина Александровна. — А Ксения, как вы, наверное, уже догадались, — сестра Георгия Львовича.