Загадка штурмана Альбанова

Впрочем, теперь легко говорить, что тогда нужно было делать и чего нельзя. Тогда же никому толком не было известно, где их искать: на пропавших судах не было радио, тогда еще не было настоящего ледокольного флота, и поиски велись вслепую.

А их еще можно было спасти. Еще наверняка кто-то был жив из экипажа «Геркулеса», еще не все палубные надстройки и каюты были сожжены на «Св. Фоке», еще шестеро из четырнадцати — а не двое — было в отряде Альбанова, еще не канула в неизвестность «Св. Анна». Но начальник экспедиции, уходящей на поиски «Св. Фоки», капитан первого ранга Ислямов долго не соглашается грузить на пароход купленный во Франции гидросамолет поручика Я.И. Нагурского, решившегося совершить поисковые полеты в Арктике.

— Напрасная затея, поручик, только место занимает ваша игрушка. Там, в Арктике, на собаках-то трудно, а вы летать вздумали, чепуха все это...

Впрочем, сначала летчиков, пытавшихся подняться в небо Арктики, было трое, но один из них, Евсюков, уходящий на «Эклипсе» на поиски экспедиции Русанова и Брусилова, увидев Север, даже не стал собирать свою машину. Подполковник (по другим источникам — капитан) Александров, будучи участником Гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана, разбил свой «фарман» при первой же попытке подняться в воздух...

Откуда, как рождается в человеке эта властная тяга стремиться в никем еще не изведанное? Почему она дремлет в одних, как бы даже ни поощрялась, и почему так ярко и жертвенно вопреки всему вспыхивает в других? Ясно одно, что просыпается она еще в раннем детстве.

Любопытная параллель: так же, как и Валериан Альбанов, Ян Нагурский в детстве, властно влекомый этой тягой, пытался плыть в Америку — путь туда, по его мнению, лежал через ближайшее озеро. Так же он был выпорот и водворен в дом. Какое-то время эта страстная жажда, тоска по неизведанному, по неоткрытым землям может лишь теплиться в человеке, рискнем это сравнить с углями в потухающем костре, присыпанными золой и пеплом, — после прогимназии Ян Нагурский будет учительствовать в деревне, затем будет учиться в Одесском юнкерском пехотном училище, и не потому, что это его страстная мечта, просто обучение в военном училище бесплатное, а офицерское звание дает сравнительно приличное жалованье, и он сам, кажется, еще не подозревает, что эта детская жажда снова ярко вспыхнет в нем, как тот, совсем было потухший костер, в который снова подбросили дров.

Символично, что судьба Я.И. Нагурского тесно связана с судьбой великого русского летчика П.Н. Нестерова. Не предполагая, что случай сведет их вместе, пехотный подпоручик Нагурский служит в Хабаровске, а артиллерийский подпоручик Нестеров— во Владивостоке. Оба в один год уезжают с Дальнего Востока, каждый мечтает о небе. В аэроклубе в Петрограде Нагурский и Нестеров знакомятся. Нагурский уже допущен к полетам, Нестеров же пока вынужден заниматься теорией полета. Через год они вместе поступают в авиационный отдел офицерской воздухоплавательной школы.

Нагурский был одним из немногих, кто сразу понял всю глубину теоретического и практического новшества Нестерова— необходимости крена крыла при развороте. И вопреки устоявшимся канонам и циркулярам вслед за Нестеровым смело выполняет такие развороты и страстно пропагандирует их.

Осенью 1912 года Нестеров уезжает в Варшаву — он там будет продолжать обучение на звание военного летчика. Нагурский остается в Гатчинской военной школе. Прощаясь, оба не подозревают, что больше они — никогда! — не встретятся. Никогда, но на всю жизнь останется в Нагурском свет этой большой дружбы.

В 1914 году под давлением общественности Морское министерство отпустило средства на организацию поисков экспедиций Седова, Русанова и Брусилова. В Дании и Норвегии закупаются суда «Герта» и «Эклипс». Командовать «Гертой» будет сам начальник спасательной экспедиции капитан первого ранга Ислямов, «Эклипсом» — известный норвежский полярный исследователь, капитан знаменитого нансеновского «Фрама» Отто Свердруп.

Нисколько не умаляя заслуг Я.И. Нагурского, надо вспомнить, наконец, и о том человеке, кому принадлежала сама мысль, идея — использовать для поисков пропавших в Арктике экспедиций самолет. К сожалению, пока трудно более или менее определенно сказать, кто это был, более того, история, кажется, не сохранила в памяти его имени, впопыхах не придав этому факту большого значения. Может, и сам этот человек не подозревал, что у его мысли великое будущее. Может, это был Нансен, который однажды уже говорил о целесообразности применения в будущем самолетов в Арктике для ледовой разведки? Может, эти его мысли передал начальнику Главного гидрографического управления М.Е. Жданко Отто Свердруп? А может, это был сам Михаил Ефимович?..