Загадка синего протуберанца

Боже мои! Испытать это высшее блаженство — и можно спокойно ждать небытия… Скорей бы "Вега" достигла орбиты… Все готово… Радиостанция… газеты… телевидение… В миг мир окажется у меня в кулаке… В миг…"

12. На этой мине никто не взорвется

Брэд сидел под круглым решетчатым динамиком, вделанным в потолок каюты. Он сидел, подняв голову вверх и молчал. Он был похож на молящегося.

— Ты здесь, Брэд?

— Да.

Они снова молчали. Они вообще чаще молчали, когда бывали вдвоем.

— Это подлое дело, Брэд.

— Да, Артур.

— На орбите ее не смогли бы достать…

— Я понял… Двигатели управляются с Земли… И саморегуляция.

— С острова. И никто ничего не знает. Понимаешь?

— Да, Артур.

— И мы бы сделали это своими руками. Мы бы вывели ее по ниточке, Брэд, на нужную точку… И она стала бы пугалом всей Земли… И все бы молились Хорку, и отдавали бы ему все и самих себя, только бы жить, только бы эта штука не свалилась им на голову… Но ничего… У англичан есть хорошая поговорка, Брэдди: "Мы проигрываем все битвы, кроме последней"… Хорошая поговорка.

Гарвин умолк, они опять молчали. Долго. И штурман не решался заговорить. Он хотел и не мог. Заговорил опять Гарвин.

— В детстве, Брэдди, я читал книги о последней войне. Там рассказывали, как на минах, оставшихся после боев, двадцать и тридцать лет спустя взрывались и гибли дети… На этой мине никто не взорвется, Брэдди. Никто.

Капитан тяжело дышал.

— Я очень хотел поговорить с тобой, Брэдди. Очень… Ну, иди. У тебя тоже есть работа. Запрограммируй мне курс. Начало. Надо ее сорвать с орбиты… Точно сорвать, Брэдди. Ну, иди…

— Хорошо, Артур. Я иду.

Штурман поднялся. Его загорелое лицо было желтым. Если бы кто-нибудь сказал, что Забаровский умеет бледнеть, космонавты Земли долго бы смеялись.

— Ты еще здесь?

— Я иду, Артур.

* * *

Гарвин уже потерял счет времени. Он ждал, когда Стив кончит пульт. Сохраняя силы, капитан все время лежал. Лежал и смотрел — "фильмы" о Земле. Для этого надо было только закрыть глаза… Все они начинались одним и тем же.

Жоан…

Она сидела у самого берега океана, и, казалось, что он послушно и покорно лизал ей ноги. Все мужчины смотрели на нее, а она смотрела на Гарвина. Они поплыли вдвоем к дальнему скалистому острову. Оказалось, Жоан не знала, что Гарвин космонавт. А он уже был тогда знаменит. И женщины, многие из них были очень неравнодушны к нему. Но Жоан… Разве можно передать словами? Она совссм не удивилась, когда ои сказал, что хочет подарить ей обручальное кольцо. Она только не хотела, чтобы оно было толстым. А потом… Жоан, Земля, космос… Бидди… Кто бы мог подумать, что у Гарвина будет такая красивая дочь… Бидди хотела брата… Жоан смеялась: она не возражает… И вот… Жоан ушла от них…

— Далеко-далеко? — спрашивала маленькая Бидди.

— Да, далеко-далеко… — говорил он ей. — Так далеко, что оттуда уже не возвращаются…

Они остались втроем: он, Бйдиэл и космос.

…Мысль раскручивалась, как бесконечная лента: Гарвин смотрел свою жизнь…

13. Его могилы не будет на Земле

Такой простой пульт… Ни одна ракета Земли не имела такого: одна кнопка — пуск.

Будут во всю мощь работать поворотные дюзы, во всю мощь и основные. Страшная сила должна будет раздавить человека, лежащего в темноте между какими-то продолговатыми предметами, похожими на гробы… А если предположить самое невероятное, если уже убитый смертоносными радиоактивными лучами он выживет и проживет все эти долгие дни и месяцы броска на солнце… Что тогда? Бомба-ракета взорвется уже на подходе к звезде… И человек сгорит, испарится в этом взрыве. Он превратится в атомы… в атомы Вселенной…

В детстве Стив представлял себе смерть как большой океан, где бесцельно бродят души-корабли. Одиноко и пустынно им… Лишь где-то на горизонте мелькнет парус: еще кто-то умер. Но как он далеко… А в океане так много еще места для других. Но умирать никто не хочет… Не хочет! Но это неизбежно. И уж если да — то на Земле. Человек может делать что угодно: лезть в недра Луны, осушать Венеру, замерзать на Сатурне. Его может носить по всей Галактике и даже в антимирах, если это возможно… Но умереть он должен на Земле.

Здесь, в космосе, не будет даже тех одиноких и редких парусников. Здесь Гарвин, мертвый Гарвин, будет один. Он будет везде и нигде…

Стив не был трусом. Если бы ему разрешили, он сам сел бы в эту бомбу. Нет, он не был трусом. Но все это время, работая, как еще никогда не работал — пригодился все же опыт с "гномиками", — он не мог не думать о Гарвине. Всю жизнь Стив боялся только одного — подлости. О! Он справедливо ее боялся, если для того, чтобы подлости не было, такой человек, как Гарвин. должен умереть. Один, заживо похороненный в этом чудовищном гробу… На Земле даже не останется его могилы… Космос и вечность… и все…

14. Капитан покидает корабль…

Пульт, запас воды, пищи, воздуха и переносный счетчик Гейгера Забаровскнй оставил у неровного оплавленного черного отверстия.

— Я все принес, Артур, — сказал он.