Загадка Таля. Второе я Петросяна

Ему не пришлось долго ждать: в январе 1957 года в Москве состоялся XXIV чемпионат страны. Финалы чемпионатов СССР — это всегда непримиримое соперничество индивидуальностей, всегда кипение страстей. Нужно было быть шахматистом такой потенциальной силы, как Петросян, чтобы спокойно пройти сквозь ряды сражающихся не замарав камзола, как это удалось ему в XXI и XXII финалах, где он не проиграл ни одной из тридцати восьми партий. Но, как вы уже знаете, ему не простили холодной расчетливости, хотя в обоих турнирах он занял высокие места. Не простили еще и потому, что чемпионат — это состязание особого рода, где гроссмейстеру отказывают в праве уклоняться от суровой борьбы.

Но даже среди чемпионатов XXIV финал выделялся своей спортивной остротой, творческой принципиальностью, каким-то особенно непримиримым характером. Объяснялось это не только великолепным ансамблем участников — вот они (в порядке занятых мест): Таль, Бронштейн, Керес, Спасский — Толуш, Холмов, Корчной — Петросян, Болеславский, Аронин — Тайманов, Фурман, Банник — Кламан — Нежметдинов, Антошин, Столяр, Микенас, Аронсон — Гургенидзе — Тарасов — Хасин. Объяснялось это в первую очередь тем, что именно в этом турнире во весь голос заговорил талант юного Таля и что это соревнование было лебединой песней гроссмейстера Толуша.

Была и еще одна причина, хотя, правда, и не такая важная, но все же замеченная многими, — игра Петросяна. Он не мог выбрать более удачного турнира для продолжения эксперимента. Даже если бы он вознамерился играть в осторожной манере, ему трудно было бы, наверное, удержаться в стороне от той гонки, которую затеяли Таль, Толуш, Бронштейн, Керес, Спасский, Холмов, Корчной.

В первых четырех турах Таль набрал четыре очка. В шестом туре его нагнал Толуш, в седьмом они шли рядом, в восьмом Толуша заменил Спасский, в девятом-одиннадцатом гонку опять возглавлял Толуш, в двенадцатом лидерство захватили Петросян и Корчной (с прекрасным результатом — по восемь очков!). В тринадцатом Толуш делил пальму первенства с Холмовым, после очередного тура лидером стал Керес, в шестнадцатом его опередили Таль и Бронштейн, в семнадцатом их настиг Толуш, в следующем туре Таль и Бронштейн снова оторвались от остальных, после девятнадцатого тура лидировал один Таль, после двадцатого впереди шли трое — Таль, Бронштейн и Толуш, и, наконец, победа в последнем туре над Толушем позволила двадцатилетнему Талю стать чемпионом СССР!

Не без удивления наблюдал спокойный Петросян за лихорадочной погоней, участники которой в азарте совершенно пренебрегали осторожностью. Толуш, например, из двадцати одной партии лишь шесть закончил вничью! А ведь Толушу шел тогда сорок седьмой год.

Но если даже считать, что отвага — привилегия юных, то и Таль все равно поражал своим презрением к опасности, всегдашней готовностью принести что-либо в жертву ради захвата инициативы, что в конечном итоге давало ему обычно опаснейшую атаку. Удивительным было и то, что в партиях с первыми десятью Таль набрал семь очков — столько же, сколько с остальными одиннадцатью. Он отказался от надежной, много раз испытанной тактики — «бей слабых и делай ничьи с сильными» и избрал совсем другую — бил своих главных конкурентов. Таль выиграл в этом турнире у пяти гроссмейстеров: Бронштейна, Кереса, Толуша, Петросяна и Тайманова. Неплохая, право, коллекция!

В атмосфере всеобщего творческого возбуждения Петросяну было сравнительно нетрудно осуществлять задуманное. Сами о том не ведая, его коллеги помогали ему «менять кожу». Презрев доводы «проклятого благоразумия», Петросян почувствовал внутреннюю свободу и играл так же легко, как в XIX чемпионате. Он сам — сам! — затевал сложную, запутанную борьбу, причем иногда осложнения шли ему на пользу, иногда нет, но всякий раз он испытывал от такой игры удовлетворение. Его эффектно разгромил Банник, а во встрече с Холмовым Петросян в цейтноте получил даже мат, но это его не смущало: он не собирал очки, не занимался унылым скопидомством — он с наслаждением играл в шахматы, играл, боролся, страдал и побеждал.

И случилось чудо! Он, который чуть ли не после каждого соревнования выслушивал горькие упреки, он, имя которого едва не стало синонимом шахматной осторожности, рассудочности, трезвого расчета, вдруг заслужил лестные комплименты. И не классом своей игры — класс его никогда не ставился под сомнение, — а тем, что был на этот раз в числе зачинщиков. Даже на фоне бурных событий, которыми был так насыщен XXIV чемпионат, его игра производила впечатление свежести, новизны.

Многие комментаторы отметили перемены в творческом настроении Петросяна. Но, пожалуй, самое приятное для Петросяна признание сделал в своем интервью победитель и главный забияка чемпионата Таль:

— Турнир прошел необычайно оживленно. Все играли с большой «спортивной злостью», охотно шли навстречу стремлениям обострить борьбу — в таком соревновании интересно и приятно играть. Толуш, Бронштейн, Петросян, Нежметдинов много сделали для повышения накала спортивной борьбы.