Загадка тетрадигитуса

– Наверное. – Берта пожала плечиком. – Насколько я помню, название возникло к вечеру этого же дня, когда участники экспедиции собрались за ужином и принялись обсуждать находки. Я только помню, что была потрясена хрупкой красотой этой статуи, а когда картограф принёс и включил мощную гальванический светильник, она засияла, как огромный драгоценный камень, как аметистовая друза необыкновенной формы.

– Чаша была у фигуры в ладони? – перебил её Бурхардт.

– Да. Поначалу мне показалось, что она составляет с кистью руки одно целое, но как раз в этот момент мсье Семёнов вынул чашу из руки, и я поняла, что ошиблась. И ещё – чаша полна крошечными тёмными зёрнышками, похожими на высохшие, сморщенные ягоды.

– Вот такими?

Виктор выложил на столешницу одну "бусинку". Берта наклонилась и принялась рассматривать её, не делая попытки прикоснуться.

– Да, очень похоже. Только их было много, не меньше сотни. А во второй руке статуя держала прямоугольную пластину, усеянную крошечными дырочками. Но самое поразительное случилось не в этот день, а неделей позже, когда рабочие экспедиции завершили раскопки и готовились вытащить статую из холма, чтобы подготовить к транспортировке…

Новая пауза, новый глоток воды. Слушатели терпеливо ждали, и только МакГрегор сердито зыркал на "докладчицу" из-под нависших бровей.

– Начальник экспедиции все эти дни не оставлял попыток понять, какой цели служат чаша и пластина в руках статуи. Зёрнышки он давно пересыпал в крошечный кожаный мешочек, и всё время носил при себе, с чашей же непрерывно экспериментировал. Я уже говорила, что изначально она как бы стояла на выставленных пальцах – и вот однажды мсье Семёнов попробовал вложить её между пальцами несколько иным способом. К его удивлению, она угнездилась там, словно и была для того предназначена…

Ещё глоток воды, ещё пауза.

–..я присутствовала при том, как он продолжил свои эксперименты. Мсье Семёнов взял фонарь, провернул в нём что-то, от чего свет сделался таким ярким, что причинял боль глазам, и принялся подсвечивать статую и чашу с разных сторон. Поначалу ничего не происходило, лишь в глубине прозрачной фиолетовой массы, из которой состояла статуя, вспыхивали и гасли световые сполохи необыкновенной красоты. Но когда он случайно поместил лампу позади чаши, так, что луч, проходя сквозь неё, падал на пластину, произошло нечто поистине поразительное: свет вырвался из отверстий пластины снопом крошечных ярких иголок и образовал шагах в трёх позади статуи нечто вроде светового полотна. Мы пригляделись, пытаясь уловить контуры возникающих в нём светящихся узоров. Потом мсье Семёнов что-то с делал со своей лампой, и изображение стало отчётливым, превратившись в поразительной красоты двойную спираль, словно сотканную из мириад световых точек. Позже он объяснил, что это – ни что иное, как объёмное изображение Галактики, великого звёздного скопления, в котором находится и наше солнце вместе с кружащими вокруг него планетами – но тогда я пропустила его слова мимо ушей, захваченная фантастической красотой того, что открылось моему взору.[24]

– Голограмма! – изумлённо выдохнул Виктор. – Ну конечно! Чаша – это линза, особым образом поляризующая падающий на неё свет. Проходя через фильтр, образованный комбинацией отверстий пластины, он порождает множественные дифракционные пучки, и они, накладываясь один на другой, создают объёмное изображение! Надо полагать, разные комбинации отверстий пластины и вкладыша могут создавать различные голограммы. Да там может быть… да что угодно!

Он обернулся к англичанину.

Мистер Уэскотт, вы говорили, что статую тетрадигитуса планировалось доставить сюда, в Монсегюр? Так вот, я прошу вас: ускорьте этот процесс, как только сможете! Пока мы не получим её – не сдвинемся с места!

Уэскотт откашлялся – похоже, он не ожидал от русского гостя такого энтузиазма.

– Я делаю всё, что в моих силах. Могу вас заверить, через три, самое большее пять дней статуя будет в вашем распоряжении. А пока…

Он нашёл глазами Бурхардта. Профессор, поймав взгляд англичанина, выпрямился на стуле, всем видом демонстрируя независимость.

– А пока – не попросить ли нам герра профессора рассказать, как попал к нему манускрипт, который в итоге привел русскую экспедицию в джунгли Конго? Ведь именно с него, как я понимаю, началась эта запутанная история?

– Не думаю, что нам стоит жаловаться на этот факт. – буркнул МакГрегор. – В конце концов, если бы не этот въедливый русский, мы бы не узнали о существовании артефактов. А значит, не смогли бы…

– Тогда тем более, нам следует восстановить цепочку событий целиком! – торопливо сказал Уэскотт. Виктору показалось, что англичанин поспешил перебить своего коллегу, пока тот не ляпнул лишнее. – Нисколько не сомневаюсь, что подробности этой истории могут пригодиться нашим учёным друзьям.