Загадка воскресшей царевны

И вот Жильяра и его жену провели в палату, где на них испуганно взглянула полуодетая девушка с пышными волосами. Оба помнили пухленькие щечки Анастасии, и эти впалые щеки, заострившийся нос сразу показались им чужими, незнакомыми. Но глаза очень напоминали глаза Анастасии, которые были так похожи на глаза ее отца, государя Николая Александровича.

Жильяр растерялся и задал ей несколько вопросов – почему-то на немецком языке, хотя и знал, что Анастасия говорила по-немецки плохо.

Она пробормотала что-то невнятное и отвела глаза. Немедленно у Жильяра возникло твердое убеждение, что он находится в присутствии незнакомки.

Тогда он решился и, многократно извинившись, попросил девушку показать ему свои ступни. Сердце у него дрогнуло, когда он увидел искривленный палец правой ноги – тот же дефект, называемый hallux valgus, которым страдала и Анастасия. Это заставило его преисполниться надеждой и снова задать ей несколько вопросов о жизни в Тобольске, о жизни в Царском Селе… Она отводила глаза и отделывалась общими словами. Тогда Жильяр указал на свою жену и спросил девушку, узнает ли она ее. Та, которая называла себя великой княжной Анастасией, долго смотрела на свою горничную и наконец ответила на хорошем немецком языке: «Это младшая сестра моего отца».

Младшими сестрами Николая были великие княгини Ксения и Ольга Александровны. Однако Ксения жила теперь в Америке; значит, это горничную Шуру претендентка приняла за свою тетю?! И этот отличный немецкий…

Жильяр и его жена уехали из Берлина в полной растерянности. Бывший учитель заявил, что, боясь совершить непоправимую ошибку, он должен еще раз встретиться с пациенткой Дальдорфа. Александра Жильяр была еще меньше уверена в чем-либо, твердила, что все они изменились за эти годы, что от пережитых потрясений вполне можно потерять память, и, плача, бормотала, что, может быть, в конце концов, эта больная женщина была когда-то той девочкой, которую она так сильно любила…

Спустя несколько дней «фройляйн Анни» предстояло еще одно тяжелое испытание – встреча с бывшим камердинером императрицы Волковым.

Этот простой крестьянин, который родился в захолустном селе в Козловском уезде Тамбовской губернии, по воле судьбы оказался приближен к людям, управлявшим огромной империей. Он провел в великокняжеском и царском доме тридцать пять лет. На его глазах проходила жизнь сильных мира, причем по большей части та ее сторона, которая скрыта от посторонних глаз. А от него проявления обыкновенных человеческих переживаний не скрывали, при нем не надевали личину светскости, отбрасывали условности, в своих господах он мог видеть только людей с их достоинствами и слабостями. Он жил их жизнью в радости, разделил ее и в лишениях. По своей воле Волков сопровождал семью Романовых на их пути в ссылку в Сибирь. Вместе с ними он прожил девять месяцев в Тобольске, вместе с ними отправился в Екатеринбург, но там его арестовали и посадили в городскую тюрьму. После того как разнеслась весть о казни царской семьи, его и нескольких других придворных перевезли в Пермь, а там одним сентябрьским утром их вывели из камер и повели куда-то в поле. Только две окончательно ослабевшие женщины – графиня Гендрикова и госпожа Шнейдер – еще надеялись на лучшее: что их, как посулили охранники, отправят в Москву. Но Волков никаких иллюзий на сей счет не питал. Он непрестанно думал о побеге.

Дорога, по которой гнали узников, была обнесена довольно высокой изгородью, но вот свернули к лесу. Конвойный матрос скомандовал: «Стой», – и Волков, сказав себе мысленно: «Что Бог даст!», перепрыгнул через придорожную канаву и пустился бежать.

Вслед стреляли, две пули просвистели мимо, совсем близко; вдруг Волков споткнулся и упал. До него донесся радостный крик конвойного: «Готов!» Волков боялся, что придут проверять и пристрелят его лежащего. Вскочил и снова бросился вперед. Третий выстрел! Но на этот раз пуля пролетела далеко. Волков думал, что его будут преследовать, но погони не было. После многих дней блужданий по лесам он добрался до чехов, а потом и до белых. Зимой 1919 года его допрашивал колчаковский следователь Соколов, и Алексей Волков сказал о царской семье: «Я скажу про них просто: это была самая святая и чистая семья». Потом ему удалось перебраться в Эстонию, а затем и в Копенгаген, где вдовствующая императрица Мария Александровна предоставила ему место среди своей прислуги.

Волков гордился тем, что, служа царской семье в ее счастливые дни, он не отвернулся от своих господ в дни бедствий. Сознание этого давало ему душевный покой.

И вот теперь этот покой был нарушен…

Сначала, впервые явившись в клинику, Волков увидел «фройляйн Анни» только на расстоянии, когда она сидела в саду. Необычайно взволнованный, бывший камердинер императрицы готов был признать, что это великая княжна. Однако на другой день, рассмотрев ее внимательней, он не нашел сходства с Анастасией: «То лицо, которое я вижу сейчас, не напоминает мне лицо великой княжны».