Загадка XIV века

Решив сразу захватить Комин, они взялись за оружие, развернули знамена и пошли боевым строем на глазах страшно взволнованного коннетабля, у которого «от страха за них кровь закипела в жилах». «Ах, святой Ив, святой Георгий, пресвятая Дева Мария, что я там вижу? Ха, Роан! Ха, Бомануар! Ха, Рошфор, Мальтруа, Лаваль! — кричал де Клиссон, называя каждое замеченное им знамя. — Что я вижу? Я вижу цвет нашей армии! Лучше бы мне умереть, чем увидеть это… Какой же я после этого коннетабль Франции, если без моего совета вы пустились в этакую авантюру? Если падете, всю вину возложат на меня, скажут, что это я вас туда послал». Он заявил, что все, кто хочет, должны присоединиться к армии на другом берегу, и приказал немедленно починить мост. С наступлением темноты командир фламандцев велел прекратить сражение, и французы остановились по той же причине. На холодном ветру, в грязи, под дождем, стекавшим по шлемам, они провели ночь, стараясь не потерять боевой дух. На рассвете обе армии зашевелились, французы громко называли имена отсутствующих сеньоров, чтобы противнику показалось, что их всемеро больше. И снова Клиссон испытывал страшные душевные муки, терзаясь от невозможности перейти через реку со всей армией. Когда начался бой, длинные французские стрелы с наконечниками из бордосской стали превзошли фламандское оружие, пронзали тонкое боевое облачение. Питер ван ден Боске был ранен в голову и в плечо, но солдаты унесли его в безопасное место. Фламандцы отчаянно сражались, деревенские колокола призывали на помощь, но в это время французы закончили ремонт моста. Армия де Клиссона устремилась на другой берег, смяла защитников и захватила Комин. За фламандцами устроили погоню, их убивали на улицах и полях, на мельницах и в монастырях, в соседних городах — везде, где они искали прибежище. Мародеры тотчас принялись рыскать по улицам в поисках богатой добычи, так как фламандцы, верившие, что противнику не перебраться через Лис, не укрыли имущество и скот в безопасном месте.

Когда король въехал в Комин, богатые буржуа Ипра и соседних городов прогнали наместников Артевельде и прислали к французам своих представителей. Стоя на коленях перед Карлом VI, двенадцать богатых нобилей Ипра предложили королю их город в обмен на мирную сдачу. Королю приятно было получить сорок тысяч франков. Малин, Кассель, Дюнкерк и девять других городов последовали этому примеру и выплатили шестьдесят тысяч франков. Хотя условия сдачи должны были избавить города от разграбления, бретонцев было не остановить. Они не стали обременять себя мехами, тканями и сосудами, а дешево продали награбленное имущество жителям Лилля и Турне, «себе оставили только серебро и золото». Бизнес, словно шакал, бежал вслед за войной.

В Генте Филипп ван Артевельде призвал под свои знамена каждого мужчину, способного носить оружие; он заверял солдат, что они победят французского короля и завоюют независимость Фландрии. Несколько месяцев его посланники уламывали Англию, но посулы таковыми и остались: обещанные корабли с английскими солдатами не пришли. Впрочем, у Артевельде имелся другой союзник — близилась зима. Если они сумеют укрепиться и приготовятся к обороне, остальное можно предоставить зиме и скудости снабжения в эту пору года. Однако угроза заговора, который могли учинить сторонники графа Фландрского, чтобы вернуть Брюгге французам, заставила Артевельде действовать, хотя он по-прежнему удерживал в заложниках знатных горожан Брюгге. Возможно, им двигал не страх, а самоуверенность, а может, он просто неверно рассчитал.

Собрали армию, насчитывавшую «сорок или пятьдесят тысяч» (на самом деле фламандцев было меньше двадцати тысяч). Они вооружились дубинами и палками с металлическими наконечниками и большими ножами за поясом; возглавляли армию девять тысяч гентцев, на них Филипп в основном и полагался. Они несли знамена своих городов и гильдий и двинулись на юг, навстречу противнику. Разведчики донесли французам о приближении фламандцев, и королевская армия заняла позицию между горой и городом Рузбек, в нескольких милях от Пашендаля, где в 1916 году произойдет еще одно кровопролитие. Людовик Мальский, будучи сторонником Урбана, вынужден был удерживать свой отряд от участия в бою, поскольку он не мог воевать плечом к плечу с еретиками и раскольниками. Шел дождь, было холодно, и армия с нетерпением ожидала начала боя, «ибо им было очень неуютно в такую погоду».

На военном совете накануне сражения было принято удивительное решение: Клиссон должен уйти в отставку в день битвы, его заменит де Куси. Клиссон страшно разволновался, говорил, что армия сочтет его трусом, а потому умолял короля отменить решение. Озадаченный мальчик долго молчал, а потом согласился: «Ибо вы понимаете в ратном деле лучше меня и тех, кто предложил это».