Загадки и легенды русской истории

В отличие от Игоря, хан Кончак был занят мыслью «пересадить в седло златое» свою родную дочь, ранее просватанную за сына Игоря. Теперь же и сват, и будущий зять находились у него в почетном плену. Внуки Кончака получили бы законные права на Новгород-Северское, а в перспективе и на Черниговское княжества. Половец на русском княжестве? Впрочем, в XII в. это никого бы не удивило. Андрей Юрьевич Боголюбский, великий князь Суздальский, вместе с Игорем в 1169 г. громивший Киев, был сыном дочери хана Аепы и имел второе, половецкое имя Катай. Примерный христианин, князь Андрей, тем не менее, устроил по старинному степному обычаю торжественные похороны своему боевому коню, спасшему ему жизнь и погибшему от ран, полученных в бою под стенами Луцка.

Загадочен и невероятен по смелости и трудности побег Игоря из плена. За Игорем в плену следил отряд из двадцати половецких воинов. Кругом только степь. Как можно убежать из степного плена без чьей-либо помощи? Может быть, хан Кончак, чтобы ускорить замужество своей дочери, и устроил Игорю Северскому столь удачный побег? Через два года, после уплаты выкупа, из плена вернулись брат Игоря Буй-Тур Всеволод и племянник Святослав Ольгович. Выкупать 5 тысяч пленных, естественно, никто не собирался. Дорога тех, кто попадал в половецкий плен, вела только на невольничьи рынки стран Востока. В данном случае это был второй в русской истории факт массового пленения своих воинов. Впервые такое случилось в 1047 г., когда русское войско, посланное Ярославом Мудрым на Византию, было разгромлено, и в плен попали 800 воинов.

О рыцарственном образе Игоря, созданном поэтом в «Слове», когда Игорь заявляет дружине, что он предпочитает смерть дружине (смерть плену?), Б.А. Рыбаков едко заметил: «Игорь и вся его братия не смогли благородно погибнуть в сече, а оказались схваченными или попали в половецкие арканы и стали рабамика-щеями»[1]. Не рыцарем, а преступником перед Русью оказался Северский князь. И главным его преступлением стало нарушение линии обороны от половецких набегов. Кипчаки воспользовались этим незамедлительно. Уничтожив войско Игоря, войска половецких ханов Кончака и Гзака ринулись на Русь, в трехсоткилометровую брешь, открывшуюся в опустевших от воинов княжествах Игоря и Буй-Тура, грабя и сжигая беззащитные города и села. Все Левобережье Днепра (до Суллы, Сейма и Переяславля) кипчаки разграбили и сожгли. Население увели в плен. Косвенно Игорь стал и виновником смерти Владимира Глебовича, князя Переяславского. Того самого, с кем год назад он спорил, кому быть «первым на грабеже». Когда Кончак осадил Переяславль-Русский, осажденные во главе с князем Владимиром совершили смелую вылазку. Окруженный многими половцами, Владимир храбро сражался, был трижды тяжело ранен копьями. Дружина сумела отбить своего князя у степняков, но раны были столь глубоки, что через два года Владимир Глебович умер.

Удивляет и то, в каких условиях пребывал Игорь в плену у своего свата: имел личного священника (и где его сумели достать?), охрану, а точнее сказать, свиту, которая охотно выполняла малейшие его просьбы, устраивала ему охоту. Вот так жил, не печалясь о сгинувшем своем воинстве (нигде в «Слове» нет ни строки, говорящей о беспокойстве Игоря о попавших в плен пяти тысячах воинов) на берегу реки Тор, притоке Северского Донца, примерно в 200 километрах южнее современного Харькова, русский князь Игорь Святославич Северский.

Побег из плена Игорь совершил весной 1186 года. Одиннадцать дней брел он по речным зарослям, пока не добрался до родных мест. В 1198 г. умер его двоюродный брат, Черниговский князь Ярослав Всеволодович, и Игорь стал Черниговским князем. Скончался Игорь Святославич в 1202 г. Трагичной была судьба его сыновей. Владимир Игоревич, зять Кончака, сумел стать князем Галицким, но его родной брат Роман Игоревич с помощью венгерского короля Андрея согнал его с Галичины. Вскоре Андрей и сам захватил галицкий стол: посланное им войско так быстро овладело Галичем, что застало врасплох князя Романа Игоревича (в это время он беспечно мылся в бане…). Роман вскоре сумел ускользнуть из венгерского плена и вскоре помирился с Владимиром. При помощи Галицких бояр и горожан они свергли наместника венгерского короля Андрея, воеводу Бенедикта Бора. Вскоре к Роману с Владимиром присоединился третий сын Игоря Святославича, Святослав Игоревич.

Братья начали с жесточайшего террора. Они уничтожили Галицкую дружину и бояр, всего около 500 человек. Уцелевшие бояре бежали в Венгрию, где обратились к королю Андрею за помощью. Игоревичи потерпели поражение от венгров. Владимиру удалось бежать, но Роман и Святослав были схвачены и переданы венграми Галицким боярам по их просьбе. Последние, как говорит летописец, «решились на страшное дело, еще не слыханное в Русской земле: они повесили обоих своих князей»^{28}. Так нашли свою смерть два сына знаменитого Игоря Северского и славной Ярославны, чей плач увековечен в «Слове о полку Игореве».