Загадки Хаирхана (Записки хроноскописта)

В своих записях Зальцман отвел немало места и себе и Розанову. Мы узнали, что Зальцман-студент-медик, за участие в студенческих волнениях был выслан в Якутск на поселение и прожил там несколько лет. У нас сложилось впечатление, что никаких определенных политических взглядов у него не было. Будучи честным человеком, Зальцман негодовал по поводу порядков, существовавших в царской России, мечтал о свободе, о равенстве и верил в прекрасное будущее. Иное дело - Сергей Сергеевич Розанов. По свидетельству Зальцмана, он был членом Российской социал-демократической рабочей партии, профессиональным революционером-большевиком, человеком с четкими и ясными взглядами на жизнь. В своих записках Зальцман нигде прямо не полемизировал с Розановым, но упорно подчеркивал его непреклонность и твердость. Сначала мы не могли понять, для чего он это делает, но потом у нас сложилось впечатление, что из всех участников экспедиции Зальцмана больше всего интересовали Черкешин и Розанов, что он противопоставляет их и сравнивает. Впрочем, мы могли и ошибиться, потому что записи Зальцмана оборвались слишком рано. Розанов, находившийся под строгим надзором полиции, работал вместе с другими на верфи, когда там строилась шхуна, названная в честь судна Толля "Заря-2". Как Розанов попал в экспедицию, Зальцман почему-то не написал. Его самого Жильцов пригласил на место тяжело заболевшего Десницкого, и он охотно согласился.

Экспедиция покинула Якутск весной 1915 года, сразу после ледохода. Неподалеку от устья Лены на борт были взяты ездовые собаки и якуты-промышленники, не раз уже бывавшие на Новосибирских островах. Затем "Заря-2" вышла по Быковской протоке в море Лаптевых.

Вот и все, что удалось нам узнать. Самого главного Зальцман рассказать не успел. Разочарованные, огорченные, сидели мы у обманувших наши надежды тетрадей.

- Как это Жильцову разрешили взять с собой ссыльных? - спросил Березкин.

Я ответил, что в этом нет ничего необыкновенного. Политические ссыльные нередко занимались научными исследованиями в Сибири. Например, немало сделали для изучения Сибири поляки, сосланные после восстания 1863 года,- Черский, Чекановский, Дыбовский.

- Но Жильцов, конечно, помнил, что и в экспедиции Толля работали политические ссыльные,-добавил я.- Когда весной 1902 года умер врач Вальтер, его заменил политический ссыльный из Якутска Катин-Ярцев, а во вспомогательной партии, возглавлявшейся Воллосовичем, участвовали двое ссыльных инженер-технолог Бруснев и студент Ционглинский. Вероятно, они зарекомендовали себя с самой лучшей стороны, и Жильцов тоже охотно пополнил свою экспедицию умными и честными людьми.

- Так и было, наверное,- согласился Березкин. Он смотрел на тетради, как бы соображая, нельзя ли из них еще что-нибудь выжать.-Понять Жильцова нетрудно. И политических ссыльных тоже можно понять. Все-таки экспедиция-дело живое, интересное. Но мы сегодня так же далеки от раскрытия тайны экспедиции, как и в тот день, когда впервые увидели тетради.

Мог ли я что-нибудь возразить своему другу?

Глава четвертая,

в которой обсуждается план дальнейших действий, хроноскоп превосходит все наши

ожидания, а мы становимся свидетелями волнующих событий

Дня два мы занимались посторонними делами; нам хотелось немножко отдохнуть и отвлечься. Не знаю, как Березкину, а мне отвлечься не удалось. Но на третий день мрачно настроенный Березкин рано утром явился ко мне домой, и я понял, что у него, как и у меня, судьба экспедиции не выходила из головы.

- Что будем делать? - спросил Березкин. - Нельзя же сидеть сложа руки.

- Нельзя.- Это я понимал ничуть не хуже своего друга. - А вот что Делать? Не запросить ли нам архивы?

- Я тоже думал об этом. Вдруг сохранился еще какой-нибудь документ?

Увы, мы отлично знали, что на это нет почти никакой надежды, что мы цепляемся за соломинку и успокаиваем друг друга.

- Все-таки попробуем, - сказал я, отгоняя сомнения. - Мы ж ничего не теряем.

- Кроме времени, - возразил Березкин.

- Постараемся и время не потерять, - бодро сказал я. - Будем действовать!

- Действовать? Что же мы предпримем? Так мы вернулись к тому, с чего начали.

- По-моему, у нас есть хроноскоп, - не без иронии напомнил я.

- Как же! Мы можем вдоволь насмотреться на тощую спину Зальцмана, - в том же тоне ответил Березкин.

Через несколько дней мы послали от имени президиума академии запрос во все архивы, а сами все-таки вернулись к хроноскопу.

Березкин, правда, предлагал вылететь в Якутск, но я отговорил его: разумнее было сначала получить ответы из архивов.

Пока же, совершенно не рассчитывая на успех, мы решили подвергнуть хроноскопии все остальные листы тетрадей-и расшифрованные, и те, которые нам не удалось расшифровать.