Загадки Короны

– Твои перебрались пониже, – пояснил Мейсон. – Папа у тебя уже не такой бойкий, каким ты видела его в последний раз. Полетели, покажу, где твои родители.

Мейсон порхнул в сторону ровно подстриженного розового сада, над которым кружили горлицы и колибри – их трепещущие крылышки меняли цвета лепестков. Элдвин все еще шарахался от мелькавших мимо иллюзий. Он никак не мог привыкнуть, что тут на каждом шагу то крылатые питоны, то вьюнковые тролли. Гилберту пришлось и того хуже: сперва бедняга нырнул в какие-то колючки, до смерти испугавшись призрачной дневной летучей мыши, а потом попытался слопать осиное гнездо и лишь прикусил себе язык. Когда малиновка предложила ему отведать червячиного пирога, он только помотал головой:

– Нет уж, спасибо. Надоели ваши фокусы. Довольно вы меня дурачили.

Малиновка пожала плечами. В мгновение ока с полдюжины птах слетелись и жадно набросились на угощение. Гилберт сообразил, что дал маху, но было поздно: птицы умяли все до последнего червячка. Только комочки земли остались.

Пока Гилберт плакался Элдвину о несостоявшемся обеде, Мейсон привел всю компанию к стволу приземистой магнолии; на нижних ветках дерева висело несколько гнезд.

– Я, наверное, полетел, Скай, – прочирикал кардинал. – А то уже опаздываю на занятие по сотворению запахов. – Густой аромат роз неожиданно разлился в воздухе. – Профессор Киль говорит, ни одна барышня-птичка не устоит перед запахом черных роз.

– А вот я устою, – фыркнула Скайлар.

Мейсон улыбнулся и полетел к одному из самых высоких деревьев питомника.

– А ты нам не рассказывала, что у тебя есть жених, – насмешливо квакнул Гилберт.

Скайлар из голубой сделалась пунцовой.

– Он мне не жених, – свирепо прощебетала она.

– А он ведь зовет тебя «Скай», – хихикнул лягух. – Такое только Далтону позволено.

– Кстати, Элдвин еще ничего не знает о том случае с обмоченной кувшинкой, – как бы невзначай заметила сойка.

– Я просто пошутил, – встревожился Гилберт. – Забудь, что я сказал.

И тут из ветвей раздался голос:

– А ну назови мне четыре вида дождевых облаков!

– Хеффингерова подушка, белый тихоход, парникус кучевой, вихреносум, – без запинки протараторила Скайлар.

– Девочка ты моя, – ласково ответил голос.

С ветки спорхнула голубая сойка; в лазурных перышках уже поблескивало серебро, но остротой клюва эта птица потягалась бы с сородичами вдвое моложе.

– Папа! – воскликнула Скайлар и зарылась головой в его перья.

Отец заботливо обвил ее крылом и прижал к себе.

К ним слетела вторая сойка. Она выгнула спину точно так же, как это делала Скайлар.

– С возвращением, милая.

– Привет, мама.

– А это, должно быть, Элдвин и Гилберт, – предположил папа Скайлар.

– Как ты узнал? – удивилась она.

– Слухом земля полнится. Особенно если твоя дочь – одна из Троих, – гордо объяснила мать.

– Тогда вы все знаете о Паксахаре и обезмагивании, да? – уточнила Скайлар.

– Да, – подтвердила сойка-папа. – Со времен Виверна и Черепа никто не использовал магию столь безнравственно, исключительно для захвата власти.

Скайлар явно унаследовала от папы недюжинный ум, а от мамы – сдержанность и достоинство. Видно, что Скайлар – дитя нежных и заботливых родителей. Понятно, почему она такая выдающаяся, – а как иначе, если растешь в любящем окружении?

– Зачем вы пришли? – спросила дочку сойка- мама.

– Долгая история, – вздохнула та. – Но мне нужен кто-то из пятиперых мастеров, чтобы создать мост над Животским каньоном.

– Значит, вы видели, что мост разрушен, – покивал папа. – Когда зачарованная преграда пала, по нему пробежал пескозавр. На наше счастье, мост не выдержал его веса, и зверь канул в пропасть.

– Нам очень нужно попасть на другую сторону, – настойчиво прочирикала Скайлар. – А Элдвин с Гилбертом не могут летать.

– Да уж, полагаю, им нужно съесть хорошенький пучок икария, чтобы отрастить крылья, – усмехнулся папа.

– Хепзиба сейчас на Наблюдательном Насесте, – сказала мама Скайлар. – Скоро она вернется.

– Наше гнездо тесновато для пятерых. Давайте переместимся в беседку, – предложил папа Скайлар.

Семейство соек порхнуло за магнолию, а Элдвин с Гилбертом двинулись следом. За деревом на помосте возвышалась белая деревянная беседка, похожая на клетку для канареек. По периметру шли скамьи для смотрителей, а к решетчатому потолку крепилось около сотни насестов.

– Расскажи мне, Элдвин, – заговорила сойка-папа, – какой фамильяр вышел из моей дочери? Мне всегда казалось, что роль помощницы не для нее.

– С преданностью у нее как раз все в порядке, тут вообще не придерешься, – заверил его кот. – И способности у нее прямо-таки выдающиеся. Но она немножечко… Как бы это сказать… в общем, всезнайка.

– Во всем виноват ее папочка, – улыбнулась сойка-мама.

– Почему сразу виноват? По-моему, Элдвин сказал комплимент, – возразил отец Скайлар.

– Она лучшая из лучших, – встрял Гилберт. – Знает кучу всего, о чем волшебники и ведать не ведают. Историю заклинаний, всякие темные списки компонентов… Она даже может воскрешать мертв…

– Гилберт, – резко перебила Сайлар, – моим родителям не обязательно все это слушать.