Загадки Красного сфинкса

«Это за один удар, – я словно со стороны смотрел, как конокрад опять рубанул по шее. – Это за второй удар. Это за третий, – сколько ударов мог бы нанести рассвирепевший Гастон? – Это за Жюссака (приближенных тоже планировалось убить). Это за мэтра Шико. Это за меня!»

Голова Шале наконец-то покатилась с плахи. Черты лица искажены нечеловеческой мукой, шея разлохмачена, как будто ее не рубили, а перетирали веревкой. Впрочем, почти так и получилось.

Арну выглядел как сам дьявол, склонившись перед кардиналом в глубоком поклоне, даже с кудрей его капала кровь.

– Простите, ваше высокопреосвященство, не приходилось раньше головы рубить.

– Бедному Шале существенно повезло, что вам не пришлось его четвертовать – вы вряд ли управились бы до ужина.

Маленькая лодочка подскакивала на волнах, приближаясь к дамбе – уже преодолев заграждение из затопленных судов. На ней почему-то не было ни души, парус и руль были намертво закреплены.

– Брандеры! Брандеры!** – раздался рев, в котором я узнал голос Бассомпьера. – Канальи! Сто пистолей тому, кто попадет в брандер!

– Это плавучая мина, – сообщил Рошфор, склоняясь ко мне и щекоча ухо своими усами. – Монсеньер предупредил, что атака брандерами весьма вероятна. Главное, подбить их на подступах.

Грохот.

Если раньше были взрывы, то это был их император – белое пламя взметнулось выше флагманского вымпела. Молодой пушкарь хохотал, его товарищи трясли его за плащ и целовали.

Еще один грандиозный взрыв.

Прямо англичанину в корму.

Брандеры кончились.

– Они уходят! – молодой капитан мушкетеров размахивал шляпой, свесившись над яростными волнами. – Они бегут! Денби бежит! Англия бежит!

– Да здравствует король! Да здравствует кардинал!

– Да здравствует его высокопреосвященство! – никогда до и никогда после ликующие крики не были такими горячими, как тогда – в шторм, в разгул стихий, под огнем неприятельского флота, который удирал прочь, побежденный и проклинаемый всеми – и осаждающими, и осажденными.

* Заговор Шале имел целью убийство Ришелье и Людовика XIII, в пользу Гастона. Закончился казнью Шале (19 августа 1626 г.), причем неопытный палач отрубил голову, по разным источникам, то ли с 9-го, то ли с 29-го, то ли с 32-го удара.

**Брандер – судно-мина, с начинкой из пороха. Роль бикфордова шнура исполняли длинные «колбасы», набитые селитрой и серой.

Глава 22. Сорванная охота

Не знаю, зачем я опять пошел к бастиону Форт-Луи. Захотелось побыть одному. Я не сказал Виньи, что ухожу на прогулку, потому что и сам не знал, что пойду к морю. Вообще-то я шел к лакею маршала Бассомпьера – он обещал научить меня выводить пятна от порохового дыма с белых страусовых перьев.

Но я повернул к берегу.

Всю ночь штормило, а утром целый час стеной шел снег – внезапный майский снег, что случается раз в сто лет – из последних сил сохранявший белизну под сильным весенним солнцем, готовый вот-вот посереть и потечь, но пока не сдавшийся, пока искрящийся, укрывший пристойным покровом неприглядный театр военных действий.

Вот из снега торчит ручка корзины – граница нейтральной полосы, укрепленная, чтобы не снесло ветром, кучей земли и гранитным валуном, похожим на плаху.

Только этот валун темнел на белоснежном пространстве, расстилающемся до крепостных стен, походивших на снежные башни, да чернели невдалеке развалины двух лодочных сараев, сожженные артиллерийским огнем еще в начале осады.

Сегодня здесь не было маленькой горожанки с детьми, но меня как будто царапало чьим-то взглядом – я чувствовал, что не один. Не хотелось думать, что в меня сейчас со стены целится из пищали какой-нибудь гугенот – я был вне досягаемости выстрела, но моя вера в это не была такой уж несокрушимой.

Я услышал шаги.

Кто-то ступил на рыхлый снег.

Лохматый черный кот с лаково-красным ободранным боком показался из развалин, повел головой, увидел меня и замер, прижав уши.

Затем, глядя мне в лицо желтыми выпученными глазами с черными точками зрачков, направился ко мне, медленными скачками – на трех ногах, поджав заднюю.

– Вот он!

– Тише ты, тише, – раздался звонкий детский голос, и из сарая, что ближе к городу, выскочили четверо мальчишек – худые, бледные, с обведенными синевой глазами. Младшие побежали к коту, тяжело запинаясь о снег, а старший нагнулся, цапнул худой костлявой рукой камень и запустил в кота.

Кот шарахнулся и ускорил ход.

Один из малышей упал, на него повалились остальные.

Старший откинул длинные черные волосы с глаз, взял камень побольше, задержал дыхание, прицелился, кинул – и попал коту в заднюю лапу.

Я услышал тихий хруст, с каким сломалась кость.

Кот вскрикнул, дернулся, низко завыл и пополз, глубоко зарываясь в снег передними лапами.