Загадки литературной сказки

В назначенный час сели мы на ковре, забрав с собою сосуд, венец, зеркало, таинственные книги и орудия, и поднявшись на воздух, пустились к столице Руской. Достигнув оныя опустились мы в великом лесу близь солёного озера с южной онаго стороны. Аспарух, взяв с собою златый сосуд и зеркало, пошёл во Дворец, а меня с венцом оставил, повелев, чтоб в следующее утро поднялся я на ковре довольно высоко и высматривал надлежащего времени, когда следовать будет опуститься ниже и свесить венец.

Аспарух принят был как некое благодетельное божество. Князь Рус и весь тайный его совет внимали с набожностью его пророческие глаголы и сделали распоряжение к утреннему всенародному молению.

Едва багряная Зимцерла распростёрла на востоке свои оживляющия природу ризы и отворила врата к изшестию благотворительного Световида я поднялся на ковре в высоту и ожидал надлежащего времени, держа в руках конец длинной к венцу укреплённой златой нити. Вскоре показался Рус, водимый родителем своим Аспарухом, в провожании несчисленных полков воинства, всего народа и самых жён и детей. Они шествовали на поле до холма, посвященного громоносному Перуну; жрецы несли торжественно истукан Чернобогов, некоторые из них пели песни, а прочие вели чёрных агнцев, покрытых чёрным аксамитом на пожрание Богу мстителю, и белых, увенчанных связками красных цветов для всесозжения пред Перуном. В приближении их к холму дневальные жрецы близь стоящего жертвенника неугасаемого Знича повергли на огнь благовония и с гласом труб и рогов соединили встречную песнь. Наконец приходящие жрецы, переменяясь с стоящими на холме пели покорно похвалу обоим Богам; народ всем множеством оканчивал последние стихи песней и колебал воздух своими восклицаниями. Истукан Чернобогов поставили рядом с Перуновым: заклали агнцов, возложили на пылающие жертвенники, и общественно упав на колени, приносили благодарные мольбы за обещание, низпосланное небесами через уста мудраго Аспаруха. Сей по пожрании огнём жертв приступил к истуканам, и упав на одно колено, простёр вверьх свои руки, и произносил следующую молитву: „Великий Перун, отец Богов! И ты, о Чернобог, защитник Рускаго народа! примите сию жертву благодарения от страны, ожидающей исполнения священного вашего обета, да познают враги наши, что меч, толико им страшный, управляется вашим водительством, что заступление ваше будет вечно на Князях, увенчанных венцом небесным. Я с коленопреклонением исповедую, что словеса божественныя не могут быть пременяемы; но чтоб не произошло некогда сомнения о предсказании моём о вашей воле, явите, что уста таковаго, как я, сединами покрытого старца лжи вещать не могут. Да ниспадёт всенародно с небес венец вашего благословения на главу того, коего избираете вы водителем Рускаго народа, и котораго потомство достойно будет споспешествовать его славе и благоденствию!“ В сие мгновение опустил я летающий ковёр к низу».

Как мы видим, в приведённом отрывке чудеса достаточно традиционны для сказочного повествования и одновременно рационалистичны. А национализация материала происходила путём внесения примечаний географического и главным образом местного мифологического характера.

Например: «Сие боговещалище, или Оракул, находилось близ пригородка Елабуги при речке Тойме, впадающей тут же в Каму; которого поднесь ещё видны каменные развалины, известные под именем Чортова городища. В оном жрецами был содержан обожаемый Великий змий, которому людей давали на снедение вместо жертвы» (смотри записки Путешествий Капитана Рычкова, лист 44 и 45, ч. I, с. 47–48).

В сам текст произведения часто вставлялись редко связанные с сюжетом то полемические выходки, то элементы злободневной социальной утопии. Так, например, Россия в «Старинных диковинках» Михаилы Попова описана следующим образом: