Загадки малорусской истории. От Богдана Хмельницкого до Петра Порошенко

К этому можно добавить свидетельство Евгения Чи-каленко. Он с гордостью заявлял, что в 1880-х – первой половине 1890-х годов «развился блестяще украинский театр». Возможно ли было сие блестящее развитие в условиях «тяжкого гнета», на который не переставали жаловаться украинофилы? Вопрос явно риторический.

В то время малорусские театральные труппы Марка Кропивницкого, Михаила Старицкого и др. с огромным успехом гастролировали не только в губерниях с преимущественно малорусским населением, а и в других регионах Российской империи. В том числе и в столице, где к их услугам, помимо прочего, была предоставлена сцена Мариинского императорского театра. «Это был первый случай в истории императорского театра, чтобы провинциальная труппа удостоилась играть в нем», – не без удовольствия вспоминал позднее известный украинский актер Николай Садовский.

Дважды малорусские представления посещал император Александр III вместе с семьей. После одного из спектаклей актеров пригласили в царскую ложу, где государь лично поблагодарил их за прекрасную игру, назвав «желанными гостями» в Петербурге.

Газеты были переполнены хвалебными рецензиями, спектакли давали полный сбор. О каком угнетении может идти речь?

Другое дело, что блестящие успехи объяснялись не только (и, пожалуй, не столько) гениальностью актеров и драматургов, сколько новизной восприятия публики. В Петербурге, Москве, других великороссийских городах малорусские труппы являлись чем-то экзотическим. Когда к ним попривыкли, популярность пошла на спад. Но не «Эмсский указ» тому виной.

Точно так же, как 3-й пункт «Эмсского указа», весьма недолго оставался в силе пункт 2, ограничивавший книгопечатание. Уже в начале 1880-х годов вновь начинают печататься брошюры на малорусском наречии. И надо сказать, теперь не все они преследовали пропагандистские цели.

В вышедшей в свет в 1884 году монографии Николая Петрова «Очерки истории украинской литературы ХIХ столетия» (как видим, украинская литература не только не запрещалась, а даже изучалась, выходили книги по ее истории) отмечалось, что в 1881–1883 годах «издан был целый ряд переводных и оригинальных малорусских брошюр, сообщающих популярные сведения о небе и земле, земных силах, почве, воздухе, земледелии, громе и молнии, зверях, насекомых, болезнях, мировых судах, воинских повинностях, дифтерии, земле и людях в России и проч.».

Перечень приводимой Петровым малорусской литературы начала 1880-х годов дополнил Сергей Ефремов. Он отмечал, что в тот период появляются в печати уже и учебники, и некое подобие («суррогат») периодических изданий.

Любовь Яновская в написанной уже после революции автобиографии вспоминала, что, приехав в 1883 году в Киев, «увидела на витринах множество украинских книжек». Вот вам и «варварский запрет украинского слова»!

Для полноты картины стоит добавить, что еще в 1880 году по указу Александра II Императорская Академия наук установила специальную премию для составителей словаря малорусского наречия, стимулируя таким образом деятельность малорусских лексикографов. Варварство, не правда ли?

В 1890-х годах в Российской империи уже функционировало четыре издательства, специализирующиеся именно на печатании книг на малорусском наречии. А помимо них такие книги выпускали и другие издательства.

В начале 1900-х годов малорусское книгоиздание расширяется еще больше. Дошло до того, что соответствующую литературу совершенно легально печатали в типографии штаба Особого корпуса жандармов.

«Украинских книжек выходит у нас много», – сообщал в январе 1903 года Иван Нечуй-Левицкий Ивану Пулюю, особо отмечая, что кроме художественной литературы по-украински издается «множество популярных книжечек» (научно-популярных брошюр).

Некоторые брошюры по сельскому хозяйству, напечатанные на малорусском наречии, взялось распространять Министерство земледелия Российской империи. Все было логично: малорусские сельскохозяйственные брошюры действительно приносили пользу, ибо многие термины в этой отрасли (названия растений и т. п.) в разных регионах отличались друг от друга. И рассчитаны такие брошюры были сугубо на крестьян, касались сельского быта. Употребление местных наречий тут оказывалось вполне уместно.

Неизбежно приходится сделать вывод: преследование малорусского (украинского) книгопечатания в Российской империи конкретно из-за того, что оно малорусское (украинское), – это русофобский миф и не более.

Миф, который, кстати сказать, сами украинофилы поневоле и опровергали. Так, Дмитрий Дорошенко, составивший библиографический указатель произведений «народной украинской литературы» за 1894–1904 годы, вынужден был констатировать, что в указанный период «вышло довольно значительное количество украинских книг».

Это, конечно, не значит, что малорусские писатели не сталкивались со своеволием цензоров, что порой имели место ненужные строгости и запреты. Но с теми же трудностями сталкивались и авторы, пишущие на русском литературном языке.