Читаем Загадки старинных кладов полностью

Тогда было принято делать такие ценные подарки, которые своей стоимостью и редкостью способны были напрочь сразить одариваемого субъекта. Российская коррупция, оказывается, имеет мощные корни, не то что наша хилая демократия. Вспомним в связи с этим, что именно Иван IV более всех прочих любил (или был вынужден) подолгу путешествовать. Таскать за собой все накопленные за долгие годы книги, одежды и ценности было крайне неудобно, и поэтому вполне логично было спрятать их в тайном подвале за семью замками. Доступа туда никому не было. Но время шло, подземелье потихоньку разрушалось, и даже при наличии всех ключей и разрешающих допусков попасть в него становилось все труднее и труднее.

Взять того же Конана Осипова. Каким-то неведомым образом прознавший про путешествие Василия Макарова дьяк трижды пытался пробиться в заветное подземелье со стороны Тайницкой башни, но каждый раз терпел неудачу то по причине завалов, то из-за прямых запретов сверху. Пытались зайти со стороны Арсенальной башни, но и там потерпели фиаско из-за того, что ход был поврежден постройками комплекса. Последняя попытка тоже не удалась, хотя копали рвы аж в четырех местах! Но теперь-то мы с вами знаем, что кремлевские подземные ходы были проложены столь глубоко, что добраться до них какими-то рвами просто невозможно.

Прошло еще много лет, и за старое дело взялись новые люди. И.Я. Стеллецкий попытался проникнуть в легендарный подземный ход со стороны Арсенальной башни. Он обнаружил его и даже начал расчищать, но в связи с убийством С.М. Кирова в 1934 г. все работы были прекращены и более не возобновлялись. Но ведь в Кремле вполне могла работать небольшая по численности поисковая группа, состоящая из двух-трех специалистов и обычных солдат "срочников", использовавшихся в качестве бесплатной рабочей силы. Весь вопрос в том, кто руководил и направлял эту группу? Только этот человек или группа людей, имеющих возможность делать в Кремле все что угодно, вполне могли расчистить и восстановить все старинные подземелья.

Поэтому мы не будем так сильно переживать об утраченных в веках сокровищах. Если когда-нибудь в прошлом кремлевские власти поставили перед собой задачу любой ценой отыскать "сундуки Канона Осипова", то, будьте уверены, задача давно выполнена. А что же случилось с найденными сокровищами? — спросите вы. Отвечу так. Если сокровища Ивана Грозного найдены, то, разумеется, они были тут же использованы по прямому назначению. Иными словами, они теперь украшают чей-то скромный, но почти царский быт.

Злато Микиты Злюка

Исследование так называемых кладовых записей составляет неотъемлемую часть в деятельности современного кладоискателя. Только внимательно анализируя старинные тексты, можно выйти на те районы, в которых раньше происходило интенсивное захоронение кладов. Рассмотрим лишь один пример того, как именно происходит данная работа. В качестве образца сего весьма специфического раздела народного творчества мы возьмем кладовую запись запорожского казака Микиты Злюка, якобы написанную им во время нахождения в турецком плену. Для тех, кто никогда не читал данный текст, приведу самую важную его часть. Итак, вот что написано в "Завещании бурлака, запорожца Микиты Злюка".

"Писана ця опись для памяти, чи качу достанется, той буде счастливий, только молись Богу. Вот Вам, добрые люди — что будите мати. Ця опись писана 1811 г. 12 апреля; писав дьяк Ми-кита Злюк. Знаки ци паказують, где лежит добро.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие тайны истории

В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора
В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора

Новая книга известного кладоискателя А. Косарева, написанная в соавторстве с Е. Сотсковым, захватывает не только сюжетом, но и масштабом интриги. Цена сокровищ, награбленных и спрятанных Бонапартом при бегстве из России, огромна во всех отношениях. Музейное дело в начале XIX в. только зарождалось, и мы даже не знаем, какие шедевры православного искусства оказались в числе трофеев «Великой армии» Наполеона. Достаточно сказать, что среди них были церковные драгоценности и реликвии главных соборов Московского Кремля, десятков древних монастырей…Поиски этих сокровищ продолжаются уже второй век, и вполне возможно, что найдет их в глуши смоленских лесов или белорусских болот вовсе не опытный кладоискатель, не историк, а один из тех, кто прочитает эту книгу — путеводитель к тайне.

Александр Григорьевич Косарев , Евгений Васильевич Сотсков

История / Образование и наука
ТАСС уполномочен… промолчать
ТАСС уполномочен… промолчать

«Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души, спешите к нам!..» Страшный в своей пронзительной силе поэтический образ из стихотворения В. Высоцкого лучше всяких описаний выражает суть сенсационной книги, которую вы держите в руках. Это повествования о советских людях, которые задыхались в гибнущих подлодках, в разрушенных землетрясениями городах, горели заживо среди обломков разбившихся самолетов, сознавая, что их гибель останется не известной миру. Потому что вся информация о таких катастрофах, – а их было немало, – тут же получала гриф «Совершенно секретно», дабы не нарушать идиллическую картину образцового социалистического общества. О разрушительных американских торнадо советские СМИ сообщали гораздо больше, чем об Ашхабадском землетрясении 1948 года, которое уничтожило многонаселенный город. Что уж говорить о катастрофических событиях на военных кораблях и подводных лодках, на ракетных полигонах! Сейчас кажется странной эта политика умолчания, ведь самоотверженность и героизм, проявленные во время катастроф, и были достойны стать примером верности самым высоким идеалам человеческих отношений. И потому столь нужны книги, которые приподнимают завесу тайны не только над землетрясениями в Ашхабаде или Спитаке, трагедией «Челюскина» или гибелью подлодки «Комсомолец», но и над теми событиями, что остались не вполне понятны даже их участникам…

Николай Николаевич Николаев

История / Образование и наука

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука