Читаем Загадки старинных кладов полностью

Но почему же казаки так и не вывезли захваченное у турков добро? Это уже следующий и не менее интересный вопрос. И ответ на него тоже должен быть однозначным и не противоречивым. Ведь, казалось бы, они все сделали для того, чтобы успешно и тайно вывезти на Днепр драгоценности и оружие. И тем не менее… Заметьте, что клад, вернее сказать клады, были будто бы намеренно спрятаны ими очень глубоко. Вспомним строки из завещания. 4 "чушки" с серебром и золотом были упрятаны казаками на общую глубину 17 локтей.

Для удобства примем длину "локтя" (ориентировочно) за 40 см. Следовательно, от поверхности земли до каменных "ворот" некоего подвала был прорыт ход длиной почти в 7 м. Второпях такой колодец, да еще в каменистом одесском фунте, не выкопаешь. И второй клад (тот, что расположился в "малой хатке" и где были свалены прочие золотые вещи) тоже был укрыт совсем не поверхностно. Десять локтей в глубину! Получается штольня как минимум 1 м шириной и в 4 м глубиной. Да и третий самый скромный клади к, в котором была сложена дорогая упряжь и оружие, был вовсе не скромен. Яма и под него должна была быть сделана ко-нечио же не маленькая. Пусть даже и вчетвером, но, согласитесь, такую работу сделать в одночасье просто невозможно. Наши казаки трудились над созданием этих трех укрытий не менее недели.

Косвенным образом об этом сказано и в рукописи. Обратите внимание на то, что клад был закопан 3 мая, а использовали палку для определения местоположения первого подвала по длине тени почему-то только 12-го (только через 9 дней после того, как они якобы уже все закопали). Почему же сразу-то палку не примерили? Да, видимо, потому, что на самом деле 3 мая они только приступили к созданию первого тайника, и только к 12 мая все работы были завершены. Значит, учитывая все обстоятельства, можно сделать обоснованный вывод: казаки изначально знали, что вернутся за спрятанным имуществом не скоро. И прятали свои сокровища тщательно, со знанием дела, глубоко и в разных местах, удаленных друг от друга на небольшое расстояние.

Ответ на этот вопрос тоже можно найти в нашей истории. Очевидно, все дело было в том, что именно в это время была развязана вторая Русско-турецкая война, и главные боевые действия начались в том самом районе, где в будущем была отстроена современная Одесса. Обстановка в те дни была столь серьезна, что казаки не решились подвергать опасности случайно доставшиеся им сокровища. А поскольку они трезво понимали, что и им придется принять участие в боевых действиях, то их решение о захоронении добычи выглядит весьма разумно.

Как можно понять из текста завещания, Микита Злюк принимал самое активное участие в боевых действиях и оказался в плену, и даже заключенный в 1774 г. Кучук-Кайнарджийский мир не освободил его из турецкого заточения. Завещание запорожца было написано в 1811 г., и значит, со времен создания тайника с ценностями прошло уже 42 года! Вы только представьте себе столь громадный срок. Ведь 42 года не каждый выдержит, особенно в плену. И Злюк честно пишет, что из всех в живых остался он один. Ему исполнилось где-то 67 лет, возраст для рядового запорожца практически недостижимый. Он явно не надеялся когда-нибудь вернуться в родные края. Помогло только то, что в ноябре 1811 г. произошла Рушупская операция русских войск. 7 ноября корпус М.И. Кутузова разбил турецкие войска у Слободзее (ныне г. Слобозия) на Дунае. Только после этой победы произошло освобождение части пленных и завещание дьяка попало, наконец, к соплеменникам.

А как же данная кладовая запись стала достоянием общественности? В 1898 г. житель слободки Романовка, некто Гончаренко, выкопал в поле недалеко от Хаджибеевского лимана чугунную коробочку, в которой обнаружил потемневшую от времени бумагу с полустертыми письменами. Шкатулку за ненадобностью он продал на городской толкучке, а бумагу отнес местному краеведу А.И. Маркевичу. Тот с большим интересом и тщательно исследовал записку. Сама бумага и почерк, которым был написан текст, вполне могли относиться к 1860 г. Язык был использован мало-российский, текст содержал множество грамматических ошибок, а знаки препинания отсутствовали. Сама бумага имела крайне ветхий вид, пожелтела и даже почернела от времени. На сгибах была сильно потерта и порвана. Краевед предположил, что попавшая к нему запись была переписана с другого документа, и ею впоследствии интенсивно пользовались.

Маркевич снял с сильно поврежденного документа копию, как мог, исправил ошибки, отредактировал явные несуразности и опубликовал исправленный текст в 22-м томе Записок Одесского общества истории и древности в 1900 г. Правда, осталось неясным, кто и когда закопал железную шкатулку. Установить это оказалось невозможно. Но доподлинно известно, что после ликвидации Запорожской Сечи в 1775 г. князем Потемкиным-Таврическим многие бывшие запорожцы стали селиться по балкам Хаджибеевского лимана. Не исключено, что среди этих переселенцев был и тот человек, кому некогда досталась первичная записка Микиты Злюка.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие тайны истории

В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора
В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора

Новая книга известного кладоискателя А. Косарева, написанная в соавторстве с Е. Сотсковым, захватывает не только сюжетом, но и масштабом интриги. Цена сокровищ, награбленных и спрятанных Бонапартом при бегстве из России, огромна во всех отношениях. Музейное дело в начале XIX в. только зарождалось, и мы даже не знаем, какие шедевры православного искусства оказались в числе трофеев «Великой армии» Наполеона. Достаточно сказать, что среди них были церковные драгоценности и реликвии главных соборов Московского Кремля, десятков древних монастырей…Поиски этих сокровищ продолжаются уже второй век, и вполне возможно, что найдет их в глуши смоленских лесов или белорусских болот вовсе не опытный кладоискатель, не историк, а один из тех, кто прочитает эту книгу — путеводитель к тайне.

Александр Григорьевич Косарев , Евгений Васильевич Сотсков

История / Образование и наука
ТАСС уполномочен… промолчать
ТАСС уполномочен… промолчать

«Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души, спешите к нам!..» Страшный в своей пронзительной силе поэтический образ из стихотворения В. Высоцкого лучше всяких описаний выражает суть сенсационной книги, которую вы держите в руках. Это повествования о советских людях, которые задыхались в гибнущих подлодках, в разрушенных землетрясениями городах, горели заживо среди обломков разбившихся самолетов, сознавая, что их гибель останется не известной миру. Потому что вся информация о таких катастрофах, – а их было немало, – тут же получала гриф «Совершенно секретно», дабы не нарушать идиллическую картину образцового социалистического общества. О разрушительных американских торнадо советские СМИ сообщали гораздо больше, чем об Ашхабадском землетрясении 1948 года, которое уничтожило многонаселенный город. Что уж говорить о катастрофических событиях на военных кораблях и подводных лодках, на ракетных полигонах! Сейчас кажется странной эта политика умолчания, ведь самоотверженность и героизм, проявленные во время катастроф, и были достойны стать примером верности самым высоким идеалам человеческих отношений. И потому столь нужны книги, которые приподнимают завесу тайны не только над землетрясениями в Ашхабаде или Спитаке, трагедией «Челюскина» или гибелью подлодки «Комсомолец», но и над теми событиями, что остались не вполне понятны даже их участникам…

Николай Николаевич Николаев

История / Образование и наука

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука