Читаем Загадки старинных кладов полностью

Полученные результаты заставили нас еще раз оценить ответы на все поставленные вопросы. Получалось, что во всех своих частях и разделах кладовая запись запорожца не содержала ни одной нестыковки или даже неточности. А это в очередной раз указывало на достоверность изложенных в ней фактов. Казалось, стоит только приехать на окраину Одессы и подойти к Сухому лиману, как клад сам свалится в руки. Но вся трудность состояла в том, что нам было неизвестно самое главное — где же в XVIII в. находился Кочуков поворот дороги, ведущей из Одессы на одноименный лиман. И именно этот пункт стал следующим в нашем историческом расследовании.

Известно, что в 1769 г. из города-крепости Хаджибей простирались четыре основные дороги. На запад шла почтовая дорога на Бендеры. На юго-запад вел чумацкий шлях в направлении Овидеополя. И еще две дороги шли мимо Хаджибеевского лимана на северо-запад. Но нужно учитывать и то, что, вероятно, существовали и местные проселочные дороги, проложенные в направлении обоих пригородных лиманов. Но поскольку нас интересует только западное или юго-западное направление, то задача несколько упрощается. Если проанализировать современную карту окрестностей Одессы, то можно выявить как минимум 7 резких изгибов на дорогах, ведущих к Сухому лиману. Скорее всего, старая дорога неизбежно проходила вблизи одного из этих поворотов (ведь положение ни лимана, ни города не изменилось). Оставалось только рассмотреть все семь поворотов со всей тщательностью и выявить (хотя бы приблизительно) тот (или те) из них, который в наибольшей степени соответствовал бы изображению на ситуационном планшете.

Вот тут-то и началось самое интересное. Оказалось, что всего два поворота из семи имели определенное сходство с примерной картой, созданной по указаниям Злюка. И, что характерно, около каждого поворота имелись очень интересные природные объекты, такие как отроги оврагов или провалы в грунте, которые вполне можно отождествить со словами "обвал" и "завал", несколько раз упомянутые дьяком. Но при выезде на место было установлено, что одно из этих мест не содержит ряд упоминавшихся в описи признаков, и поэтому было решительно отвергнуто. И напротив, другое подходило под описание по всем статьям. Теперь подведем некоторый итог нашим изысканиям.

Таким образом, поисковику, который захочет попытать счастья в поисках тройного составного клада запорожцев, нужно будет проверить всего один небольшой по площади полигон, расположенный вблизи населенного пункта. Весьма возможно, что богатый составной клад, захваченный запорожцами в старинной крепости Хаджибей, все еще ждет своего первооткрывателя.

Золотое дно Балтики

Если хорошенько проштудировать историю мореплавания, то выяснится, что испанскими галеонами, буквально набитыми серебром и золотом, усеяно не только дно Карибского моря и побережье Испании. В наших более северных широтах тоже есть интересные для поисковиков акватории. Одним из таких мест является Финский залив.

Вспомним, что именно здесь проходил один из завершающих этапов знаменитого торгового пути "из варяг в греки". А статистика в те годы была к мореплавателям крайне немилостива. В среднем 5 кораблей из 100 неминуемо тонули. Среди погибших были и утлые суденышки рыбаков, и огромные многопушечные фрегаты.

К примеру, совсем недалеко от Выборга на дне лежит линейный 64-пушечный корабль. Неплохая добыча в 190 т цветного металла. Только они, эти пушки, способны дать кладоискателям 200 000 долларов дохода. Кроме того, серебряная посуда, корабельная казна и прочие древние раритеты… Но этот корабль — один из многих. В том же районе обнаружено целое кладбище кораблей XVIII в. В 1790 г. здесь произошло решающее сражение между русским и шведским флотами. Более 80 шведских кораблей было потоплено в этом сражении!

Из истории известен тот факт, что в 1633 г. герцогом Шлезинг-Голштинским Фридрихом III в Московию был направлен корабль с великими дарами российскому царю Михаилу Федоровичу и шаху персидскому в связи с установлением восточного торгового пути из Персии в Голштинию через Россию. Вез корабль серебро, золото, драгоценные камни и всевозможные редкости. Но не смог сей корабль благополучно миновать Балтийское море. У острова Готланд жестокий шторм потопил его вместе со всем экипажем и сокровищами.

Всего в каталоге кораблей, погибших в русском секторе залива, числятся сотни судов, представляющих как научный, так и коммерческий интерес для подводных кладоискателей.

Граф-поджигатель

О подземных ходах и загадочных подземельях подмосковной усадьбы Вороново, некогда принадлежавшей графу Федору Васильевичу Ростопчину, есть немало интересных свидетельств. Когда-то постройки усадьбы — сам дворец, "голландский домик", конюшня, оранжерея — были соединены глубокими туннелями. По дошедшей до нас легенде, именно в этих лабиринтах Ростопчин в дни нашествия французов в 1812 г. спрятал свои сокровища.

В конце XVIII в. граф Ф.В. Ростопчин приобрел усадьбу у А.И. Воронцова.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие тайны истории

В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора
В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора

Новая книга известного кладоискателя А. Косарева, написанная в соавторстве с Е. Сотсковым, захватывает не только сюжетом, но и масштабом интриги. Цена сокровищ, награбленных и спрятанных Бонапартом при бегстве из России, огромна во всех отношениях. Музейное дело в начале XIX в. только зарождалось, и мы даже не знаем, какие шедевры православного искусства оказались в числе трофеев «Великой армии» Наполеона. Достаточно сказать, что среди них были церковные драгоценности и реликвии главных соборов Московского Кремля, десятков древних монастырей…Поиски этих сокровищ продолжаются уже второй век, и вполне возможно, что найдет их в глуши смоленских лесов или белорусских болот вовсе не опытный кладоискатель, не историк, а один из тех, кто прочитает эту книгу — путеводитель к тайне.

Александр Григорьевич Косарев , Евгений Васильевич Сотсков

История / Образование и наука
ТАСС уполномочен… промолчать
ТАСС уполномочен… промолчать

«Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души, спешите к нам!..» Страшный в своей пронзительной силе поэтический образ из стихотворения В. Высоцкого лучше всяких описаний выражает суть сенсационной книги, которую вы держите в руках. Это повествования о советских людях, которые задыхались в гибнущих подлодках, в разрушенных землетрясениями городах, горели заживо среди обломков разбившихся самолетов, сознавая, что их гибель останется не известной миру. Потому что вся информация о таких катастрофах, – а их было немало, – тут же получала гриф «Совершенно секретно», дабы не нарушать идиллическую картину образцового социалистического общества. О разрушительных американских торнадо советские СМИ сообщали гораздо больше, чем об Ашхабадском землетрясении 1948 года, которое уничтожило многонаселенный город. Что уж говорить о катастрофических событиях на военных кораблях и подводных лодках, на ракетных полигонах! Сейчас кажется странной эта политика умолчания, ведь самоотверженность и героизм, проявленные во время катастроф, и были достойны стать примером верности самым высоким идеалам человеческих отношений. И потому столь нужны книги, которые приподнимают завесу тайны не только над землетрясениями в Ашхабаде или Спитаке, трагедией «Челюскина» или гибелью подлодки «Комсомолец», но и над теми событиями, что остались не вполне понятны даже их участникам…

Николай Николаевич Николаев

История / Образование и наука

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука