Загадочное происшествие в Стайлзе

Другая улика, обнаруженная детективами, представляла собой почти чистый кусок промокательной бумаги, вложенный в чековую книжку миссис Инглторп. При отражении в зеркале можно было прочитать: «…в случае моей смерти я оставляю все, что мне принадлежит, моему любимому мужу, Алфреду Инг…» Эта улика бесспорно свидетельствовала о том, что уничтоженное завещание было составлено в пользу мужа усопшей леди. Затем Джепп предъявил обгоревший кусочек плотной бумаги, извлеченный из камина. Все это вместе с обнаруженной на чердаке черной бородой подтверждало показания Джеппа.

Однако предстоял еще перекрестный допрос.

– Когда вы обыскивали комнату подсудимого? – спросил сэр Эрнст.

– Во вторник, двадцать четвертого июля.

– Точно через неделю после трагедии.

– Да.

– Вы сказали, что нашли эти два предмета – пенсне и бутылочку – в комоде. Он не был заперт?

– Нет.

– Вам не кажется невероятным, что человек, совершивший преступление, прячет улики в незапертом комоде, где любой может их обнаружить?

– Он мог спрятать их в спешке.

– Но вы только что сказали, что прошла целая неделя со дня трагедии. У подсудимого было достаточно времени, чтобы убрать и уничтожить эти улики.

– Возможно.

– Тут не может быть никаких «возможно»! Было или не было у него достаточно времени, чтобы убрать и уничтожить улики?

– Было.

– Нижнее белье, под которым вы обнаружили улики, было толстым или тонким?

– Толстым.

– Иными словами, это было зимнее белье. Совершенно очевидно, что подсудимый вряд ли подходил к этому ящику комода в последнее время, не так ли?

– Возможно, нет.

– Будьте любезны ответить на мой вопрос. Стал бы подсудимый в самую жаркую неделю лета открывать ящик, содержащий зимнее белье? Да или нет?

– Нет.

– В таком случае не считаете ли вы вероятным, что обнаруженные вами предметы были положены туда кем-то другим и что подсудимый об этом не знал?

– Я так не считаю.

– Однако это возможно?

– Да.

– Это все!

Затем последовали показания свидетелей о финансовых затруднениях, которые постигли подсудимого в конце июля… о его интрижке с миссис Рэйкс… Бедной Мэри при ее гордости, вероятно, было очень горько все это слышать! Эвлин Ховард была права, хотя ее враждебное отношение к Алфреду Инглторпу не позволило ей сделать правильные выводы.

Потом для дачи свидетельских показаний пригласили Лоуренса Кавендиша. На вопросы мистера Филипса он ответил, что ничего не заказывал в фирме «Паркинсонс». И вообще 29 июня находился в Уэльсе.

Подбородок сэра Эрнста незамедлительно воинственно вздернулся вверх.

– Вы отрицаете, что заказывали двадцать девятого июня в фирме «Паркинсонс» черную бороду? – спросил он.

– Да.

– Скажите, если что-нибудь случится с вашим братом, кто унаследует Стайлз-Корт?

Грубость вопроса вызвала краску на бледном лице Лоуренса. Судья дал выход своим эмоциям, пробормотав что-то неодобрительное. Подсудимый возмущенно наклонился вперед.

Сэр Хэвиуэзер не обратил ни малейшего внимания на недовольство своего клиента.

– Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос! – настойчиво потребовал он.

– Полагаю, – тихо ответил Лоуренс, – Стайлз-Корт унаследую я.

– Что вы имеете в виду, говоря «полагаю»? У вашего брата детей нет. Наследником являетесь вы, не так ли?

– Да.

– Ага! Так-то лучше! – произнес Хэвиуэзер с жестокой веселостью. – И вы также унаследуете изрядную сумму денег, верно?

– В самом деле, сэр Эрнст! – запротестовал судья. – Эти вопросы не относятся к делу.

Сэр Эрнст, довольный своим выпадом, поклонился и продолжил:

– Во вторник, семнадцатого июля, как я понимаю, вы вместе с другими гостями посетили аптеку госпиталя Красного Креста в Тэдминстере?

– Да.

– Оставшись на несколько секунд один в комнате, вы случайно не открывали шкафчик с ядами и не рассматривали некоторые из них?

– Я… я… возможно, я это сделал.

– Я утверждаю, что вы поступили именно так.

– Да.

Сэр Эрнст немедленно задал новый вопрос:

– Вы там рассматривали определенную бутылочку?

– Нет, не думаю.

– Будьте осторожны, мистер Кавендиш! Я имею в виду маленькую бутылочку с гидрохлоридом стрихнина.

Лицо Лоуренса приняло болезненно-зеленоватый оттенок.

– Н-нет! Я уверен, что этого не делал.

– В таком случае как вы объясните, что оставили на ней отпечатки своих пальцев?

Грубая манера, с какой сэр Эрнст вел допрос, была в высшей степени эффективна, когда он имел дело со свидетелем, обладавшим неуравновешенным характером.

– Я… я полагаю, что, должно быть, брал в руки эту бутылочку.

– Я тоже так полагаю! Вы взяли содержимое этой бутылочки?

– Конечно, нет!

– В таком случае зачем вы ее брали?

– Когда-то я изучал медицину, хотел стать доктором. Естественно, подобные вещи меня интересуют.

– Ага! Значит, яды, «естественно», вас интересуют, не так ли? Тем не менее, чтобы удовлетворить свой «естественный» интерес, вы ждали момента, когда останетесь в комнате один?

– Это была чистая случайность. Если бы все остальные были в комнате, я поступил бы точно так же.

– Однако случилось так, что никого там не было?

– Да, но…