Загадочные экспедиции

Последний не сложил оружия, т. е. начал бегать по департаментам, писать прошения, взывать к справедливости, и через три года добился своего. Деньги вернулись к законному хозяину, но последствия «усердия» императорских чиновников не прошли бесследно. Все это время Анфилатов был оторван от торговых дел, привязан к Петербургу и, главное, ограничен в средствах, ведь он не держал деньги в кубышке, а вкладывал их в дела. Изъятие же из оборота такой солидной суммы расстроило финансовые устои анфилатовской фирмы.

Кроме того, объявился на Севере некий пират, который начал топить анфилатовские промысловые суда. Плавал тот пират под французским флагом, но, судя по всему, флаг был маскировкой. Нетрудно догадаться, кому были особенно вредны антифилатовские коммерческие эксперименты. А тут еще курс русских ассигнаций упал в 4 раза (по отношению к золотому рублю). И наконец, компаньон Анфилатова оказался «злым гением» фирмы. Одним словом, к 1812 г. Ксенофонт Алексеевич Анфилатов разорился (объявил себя несостоятельным должником). Из купца первой гильдии он превратился в мещанина и последние два года жизни провел «наедине с чистой совестью и бедностью», как образно выразилась его дочь.

Вот, собственно говоря, и все, что я могу вам рассказать по интересующей вас теме.

После этого слушатели начали обмениваться мнениями об услышанном, и кто-то спросил, а что такое «гильдия»?

— Термин этот имеет несколько значений, — ответил штурман, — В России он означал установленное государством имущественно-правовое деление купеческого сословия. В эпоху, о которой идет речь, существовало три гильдии. К первой относились купцы, имевшие капитал 50 тыс. р. и более, ко второй — 20 тыс. и к третьей — 7 тыс. р. Закон обеспечивал каждой гильдии определенные права и налагал ряд ограничений, весьма странных, я бы сказал, даже диких по современным понятиям. Вызваны они были тем, что упомянутые суммы капитала указывались самими купцами (тогдашняя государственная бюрократия еще не разработала эффективной методики контроля доходов). А это затрудняло налогообложение, ведь большой капитал требовал соответственного налога, что побуждало купцов прибедняться. В борьбе с этим злом государственные умы Российской империи разработали методику мелочной регламентации не только торговых дел, но и образа жизни купцов (их жилищ, средств транспорта, одежды).

Так, например, купец третьей гильдии обязан был жить в скромном деревянном доме типа избы. Ездить по городу он мог только в одноконной телеге. Разрешалось подвергать его телесным наказаниям. И наконец, одеваться он должен был в строгом соответствии с гильдийскими ограничениями. Принадлежность ко второй гильдии освобождала от телесных наказаний и давала право на езду по городу в пароконной коляске. Кроме того, давались послабления в одежде и ряд других льгот. Ну а первогильдийцы могли иметь загородные дачи, поместья. Им разрешалось ездить по городу в карете, запряженной четверкой лошадей. Их освобождали от воинской повинности, и одеваться они могли по-благородному.

Эта регламентация личной жизни неукоснительно соблюдалась, т. е. появление на улице какой-нибудь Аграфены Матвеевны Кондрашкиной (жены третьегильдийца) в модной шляпке (как у госпожи городничихи) влекло за собой соответствующую кару. Квартальный, а он-то отлично знал, кто и в каком чине-звании проживает на подведомственной территории, хватал дерзкую модницу и препровождал ее в участок. После этого супругу нарушительницы постановлений приходилось развязывать кошель и устранять инцидент известным способом. Разумеется, при этом он не мог не задуматься: а не лучше ли быть во второй гильдии? Хоть и налог больше, зато достойно жить можно, ведь третьегильдийцу при случае говорят: «Куда прешь!», а второгильдийцу: «Пожалуйте вперед, ваше степенство!» Надо полагать, и Аграфена Матвеевна вряд ли бы возражала против такого уважительного отношения.

Как вы сами понимаете, все это делалось ради роста налоговых поступлений в государственную казну. С этой же целью принимались меры по защите интересов русских купцов на внешних рынках. Но они явно уступали принятым в странах Запада: торговое сословие там жило лучше.

Трагедия Анфилатова заключалась в том, что он, в сущности, один пытался решить задачи государственного масштаба: развитие промыслов в Северном Ледовитом океане, прямой товарооборот с Америкой, пресечение махинаций иностранных купцов в России, совершенствование банковского дела и т. д. В условиях крепостнического государства Анфилатов с его благими и, несомненно, прогрессивными идеями оказался белой вороной.