Загадочные убийства

Белинда сидела в углу рядом с Уильямом, бледная как смерть. Не спасал даже макияж. Симпатичные темные кудряшки спутались, и, похлопывая его по руке своей маленькой ладошкой, что-то негромко говорила, подавшись к нему, загораживая собой от остальных. И каким-то образом последние полчаса ей удавалось убедить его сохранять спокойствие. Будучи такой маленькой, нервной, Белинда, похоже, умела при необходимости собраться и держать себя в руках. Господи, пусть самообладание ей не откажет и сейчас!

Пока про истерику Уильяма никто не знал. Он сдержал обещание ничего не рассказывать про Лорел Мун, даже после того как обнаружили тело Марго, когда единственное, что удержало его на ногах — это была крепкая рука Алистера, стиснувшая его ладонь, а сдержать вопли не позволил свирепый шепот все того же Алистера. Похоже, он до сих пор ничего не сказал даже Белинде: она ни к кому не проявляла особого внимания. Это, конечно, удивительно. Возможно, он просто очень напуган. Если бы он знал о втором письме… если бы Джози проговорилась, или Эдвина, или Конрад.

Хоть бы полиция поскорее закончила с Верити Бердвуд, чтобы он сам смог с ними поговорить. Может, тогда получится разобраться во всем быстро. Если Уильям сломается раньше — к примеру, начнет выдвигать дикие обвинения…

Алистер увидел, как Уильям поднял взгляд на свою собеседницу и даже слабо улыбнулся. "Молодец, Белинда!" — мысленно подбодрил ее Алистер. Она поймала его ободряющий взгляд и слегка покраснела от удовольствия, улыбнувшись в ответ. И выглядела Белинда очень хорошенькой. Вероятно, это помогает. Уильяма никак нельзя назвать нечувствительным к женским чарам. Достаточно вспомнить, как он пал к ногам Марго, а та буквально пожирала его заживо. Белинда — совсем другое дело.

Алистер почувствовал, как ему на плечо легла чья-то рука, и, рывком повернувшись, увидел склонившееся к нему загорелое лицо Конрада. Алистер нахмурился: его способность передвигаться абсолютно бесшумно обескураживала. Всего несколько секунд назад Конрад стоял возле стены в дальней части гостиной.

— Надо бы выбраться отсюда, старик. Это невыносимо, — пробормотал Конрад и зевнул, обнажив белоснежные зубы.

— Ничем не могу помочь, — холодно ответил Алистер. — Ситуация никому из нас не нравится, но полиция велела всем держаться вместе.

Что в этом человеке заставляет его сжиматься изнутри? Конрад словно какое-то чужеродное существо, от которого плоть Алистера всякий раз пытается инстинктивно отпрянуть. Впрочем, в каком-то смысле так оно и есть: холоден, как рептилия, несмотря на неприкрытую чувственность лица и манер. Конрад был любовником бедной Марго, но не проявил никаких эмоций, даже когда увидел ее мертвое тело! Лишь посмотрел непроницаемыми бледно-голубыми глазами, повернулся и растворился в коридоре, не обращая внимания на крики и истерику, хладнокровный, равнодушный, заинтересованный лишь в том, чтобы отгородиться от неприятного зрелища.

Конрад обвел взглядом комнату и заметил:

— Ты бы присматривал за ними получше, а то случится беда.

— Это входит в мои обязанности, — жестко отозвался Алистер. — Так что предоставь это мне, ладно?

Конрад пожал плечами и легким кивком указал в сторону камина:

— В таком случае начни разбираться оттуда, старик. До того как она слетит с катушек. Мне бы не хотелось при этом присутствовать.

Алистер с отвращением посмотрел на него, затем осторожно повернул голову в указанном направлении. Эдвина, холеная и привлекательная, читала в кресле, бокал с выпивкой стоял на подлокотнике рядом с ее локтем. Она единственная, по его мнению, должна была сохранить хладнокровие, и она его не разочаровала. Значит, Конрад не ее имел в виду? Затем его взгляд неохотно двинулся дальше, в неосвещенный угол.

Хелен поднялась с кресла и немигающим взглядом смотрела прямо перед собой. Ее крупные руки безвольно свисали вдоль тела, буквально дрожавшего от напряжения. Алистер похолодел. Хелен, как и ожидалось, оказалась самой удачной моделью для смены имиджа. Он припомнил, как трудился сегодня над ее волосами, какое испытал удовлетворение при виде великолепного результата, хотя его и беспокоило, что все время она сидела в кресле вялая и безвольная, как будто в отключке. Сейчас ее блестящие волосы цвета меда слегка касались скул. Глаза с тяжелыми веками под безупречно изогнутыми бровями казались огромными и сверкали от возбуждения. Пока Алистер смотрел, у нее приоткрылся рот, на нижней губе собиралась слюна, но она ее не вытирала: просто стояла, уставившись в пустоту, а дрожь в теле переходила в судороги. Где-то глубоко в горле зарождался звук, похожий то ли на стон, то ли на рев.

Алистер словно прирос к месту.

— Господи, сделай же что-нибудь, старик! — пробормотал Конрад.

Слишком поздно. Алистер едва успел заметить белые, потрясенные лица присутствующих. Они отрывались от журналов, резко отворачивались от телевизора, все разговоры мгновенно прекратились, и тут разверзся ад: стон перешел в рычащий вопль, во внушающий ужас вой, и Хелен, дергаясь и содрогаясь, рухнула на пол.

Глава 11