Загнанная в угол

Потом мы вернулись в квартиру, и он велел мне все убрать и помыть за ними посуду. Сам же он преспокойно отправился спать, напомнив мне, что мы с ним договорились о том, что я не буду ему мешать жить так, как он хочет. Я попыталась что-то возразить, но он грубо оборвал меня:

— Заткнись, стерва! — крикнул он. — Скажи спасибо, что я не сообщил о тебе куда следует, да еще и кормлю тебя. И учти, если ты вздумаешь разболтать обо мне, я найду способ выкрутиться, а вот ты — никогда!

Надо ли вам рассказывать, какую я провела ночь? У меня даже были мысли о самоубийстве. Но человек — существо выносливое.

Потом Тимофеевский приводил и других. Почти каждый раз были новые. Кто помоложе, кто постарше. Происходило это регулярно, раз или два в неделю. И всем я накрывала на стол, всех провожала и за всеми потом убирала. Наверное, он представлял им меня как свою домработницу, хотя, в сущности, так оно и было. Как-то раз он пригласил одного отвратительного типа. Рыжий прыщавый юнец. Не хочу описывать подробности этой грязи, а скажу только, что этот вел себя по отношению ко мне просто вызывающе. Вот тут-то мое терпение лопнуло, и я решила обратиться за помощью к брату.

— Простите, Елизавета Андреевна, — прервала я ее, — но неужели вы не понимали, что можете диктовать мужу и свои условия? Ведь труп прятали вы вместе, а значит, он стал соучастником преступления и у него было не меньше шансов, чем у вас, попасть за решетку.

— О, Танечка, вы не знаете, какой он обладает властью, — грустно отозвалась она. — У него ведь не только торговля в подчинении. Он и с милицией связан. Мне ли вам объяснять, что за люди работники городской администрации. Это же сплошная мафия. Им ничего не стоит просто сфабриковать дело, не говоря уже о том, если оно действительно имеется. А кто я? Бывшая бухгалтерша города N. Да. У меня возникала мысль пойти в милицию и разом покончить со всем этим ужасом. Но что было бы в итоге? Меня бы посадили, может быть, и расстреляли, а эта мразь осталась бы жить в свое удовольствие? Нет, я считала, что это было бы несправедливо. Разве я не права?

Вот тут я кое в чем была с ней согласна.

— Возможно, — уклончиво ответила я.

— Да не возможно, а точно. Вот поэтому я и позвонила брату в Астахов, умоляя срочно приехать. Он согласился, и в назначенный срок мы встретились с ним в определенном месте.

Я рассказала ему все. Все без утайки. Он меня внимательно выслушал и посоветовал пригрозить Тимофеевскому милицией. Просто пригрозить. Сказать, что у меня больше нет сил все это терпеть и что я собираюсь во всем признаться. А потом посмотреть, как отреагирует он на это. Дима, моего брата зовут Димой, полагал, что Тимофеевский непременно испугается и присмиреет. Дима сказал мне именно то, что сейчас сказали вы, только он понимал: если я на самом деле обращусь в милицию, все закончится плачевно лишь для меня. Мне ничего не оставалось делать, как последовать его совету.

Вечером того же дня, трясясь от страха, я выложила все это Вениамину. Его реакция была ужасна. Он ударил меня, обозвал идиоткой, потом немного утихомирился и сказал, что сам уйдет из дома, будет жить в квартире своих родителей и избавит меня от неудобств.

Теперь я поняла, что брат оказался прав и я имею над мужем определенную силу. Видя, как он напуган, я осмелела и потребовала у него денег.

Дело в том, что, когда я уезжала из Астахова, он посоветовал мне продать квартиру. Я так и поступила, а деньги отдала ему. Вы улыбаетесь? — спросила Елизавета Андреевна, видя мою реакцию. — Да, вы правы, Танечка. Я совершенно не приспособленный к жизни человек. Так вот. Тимофеевский снова впал в ярость, долго кричал, но потом все-таки пошел в свой кабинет, открыл сейф и швырнул деньги мне в лицо.

— Ты когда-нибудь поплатишься за все, это я тебе обещаю, дай только срок! — бросил он на прощание.

Тогда мне было наплевать на его угрозы. Я уложила его вещи в чемодан, и утром он уехал.

Я была на седьмом небе от счастья. Позвонила Диме, который остановился в гостинице, ожидая результата моего разговора, и пригласила в гости. В этот момент я считала себя самой счастливой женщиной на свете, — горько усмехнулась она, вытирая слезы.

Что же касается меня, то я в этот момент уже искренне жалела эту женщину. Не дай бог кому такую судьбу, а тем более тем, кто, как Елизавета Андреевна, не очень-то приспособлен к нашей суровой действительности.

— Брат сразу приехал, — вставая из кресла, сказала она и снова стала прохаживаться по комнате. — Я передала ему наш разговор.

— Вот видишь, — обрадовался он. — Я правильно тебе посоветовал. Но не думай, что на этом все кончится. Теперь все только начинается. Твой муж, а я в этом уверен, в конце концов попытается избавиться от тебя как от ненужного свидетеля. Не знаю, каким образом он это сделает, может, упечет тебя за решетку, а может, и что похуже, но он выполнит свое обещание расплатиться с тобой. Поэтому ты должна, не теряя времени, заиметь против него компрометирующий материал.