Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли? (сборник)

– Так почему ты этого не сделаешь? Мог бы продать свою статью в одну из газет для кинофанатов. Тебе же лучше, чем кому-нибудь, известно, как они жаждут подробностей интимной жизни кинозвезд.

– Поверь моему слову, – заявил Джонни, решительно взмахнув сигаретой, – я всем этим студиям еще покажу. Сниму собственный фильм и буду демонстрировать его, даже если мне придется обежать всю Америку с рюкзаком за плечами. Или-или я напишу о них роман.

Он снова прошелся по комнате, дымя сигаретой. Мы с Моной переглянулись, не говоря ни слова.

– У вас нет тут чего-нибудь промочить гордо? – спросил Джонни.

– К сожалению.

– А вы не будете возражать, если я сбегаю за бутылкой?

– А с чего бы нам возражать?

– Я мигом, – бросил он, исчезая в дверях.

Я взглянул на Мону.

– Надеюсь, ты не хочешь, чтобы он надрался тут у нас?

– Какая разница?! Где-нибудь он все равно надерется. Ты что-то имеешь против него?

– Вовсе нет, он хороший парень.

– Он не просто хороший, – сказала она. – У него хватает духу что-то ненавидеть.

– А вдруг придет миссис Смитерс? Мы ведь не сможем с ней поговорить толком, если он тут будет пьянствовать.

– Надеюсь, это ее не шокирует, – хмыкнула Мона.

9

Миссис Смитерс приехала где-то через час. Я был рад, потому что хотел поскорее избавиться от этой проблемы, и еще я был рад, что Джонни не успел напиться. Я никогда не видел его пьяным, но знал, на что он способен, и не хотел, чтобы Джонни вмешивался в мои дела. Но он был только слегка возбужден. Мона все еще потягивала первую порцию, а я не налил себе вовсе.

С того момента как миссис Смитерс вошла в комнату, пока она раздевалась и усаживалась, я внимательно следил за ее поведением и старался угадать, есть ли в ее лице нечто сигнализирующее об опасности. Но она вела себя так, словно ничего особенного не случилось, и я немного приободрился.

– Вы и есть та знаменитая миссис Смитерс? – спросил Джонни.

– А есть какая-то другая? – улыбнулась она и невинно уставилась на него.

После этой реплики я почувствовал себя еще лучше.

«Надеюсь, разговор с Джонни ее ненадолго отвлечет», – подумал я. Тем легче мне будет сказать ей то, что нужно.

– Я очень рад, что наконец познакомился с вами, миссис Смитерс, – выпалил Джонни. – Я давно мечтал написать о вас большую статью.

Ресницы миссис Смитерс затрепетали.

– Джонни – журналист, – пояснила Мона.

– Серьезно, – продолжал Джонни. – Давно уже я хочу написать о вас статью. В какой-нибудь крупный журнал, вроде «Сатердей Ивнинг Пост» или «Кольерс», или в какой-нибудь солидный журнал для любителей кино. «Королева голливудского гостеприимства». О том, как у вас развлекаются знаменитости, и вообще обо всем.

Миссис Смитерс просто сияла.

– Кажется, вы знаете обо мне довольно много, – проворковала она.

– Вы знаменитая женщина, милая миссис Смитерс, – серьезно произнес Джонни. – Вы же сознаете, что сменили Пикфорд и Фербенкса в роли хозяйки номер один в нашей прелестной голливудской деревушке?

Я попытался дать Моне знак, чтобы она остановила Джонни Он ублажал самолюбие миссис Смитерс настолько топорно, что я боялся – вдруг до нее наконец дойдет, что над ней издеваются. Но Мона упорно на меня не смотрела. Не хотела смотреть.

– Что если мы поедем пообедаем? – спросил я миссис Смитерс.

– Вы его слышите? – возмутился Джонни. – Он пытается увести нашу почетную гостью. Ну нет, вы ведь только что пришли, миссис Смитерс. Чего вы вообще связываетесь с таким сопляком? Что вас может занимать в таком незрелом и неиспорченном простаке? – Он взглянул на меня. – А ты молчи, тебя не спрашивают. Я тебе дам – пойдем пообедаем!

– Не сейчас, – сказала она мне. – Позже.

– И гораздо позже, – уточнил Джонни. – Надеюсь, вы не откажетесь выпить со мной, прекрасная дама?

– Разумеется. С удовольствием.

– Разумеется, с удовольствием. Так что выпьем, прежде чем я вам объясню, что случилось с Ральфом вчера вечером, почему он не остался на приеме. Во всем виноват я. Я хотел, чтобы он рассказал мне свою историю – историю своей жизни.

Джонни взял миссис Смитерс под руку, и они вместе ушли на кухню. Я повернулся к Моне.

– Ты рассказала ему о вчерашнем вечере? Зачем? Что еще ты ему наговорила?

Она взглянула на меня, и голос у нее не дрогнул.

– Рассказала ему все – все как есть.

– Но почему?

– Ты ведь хочешь от нее избавиться или нет? Хочешь, чтобы она не отозвала залог, а?

– Ну конечно, хочу.

– Тогда, пожалуйста, не валяй дурака.

Джонни и миссис Смитерс вышли из кухни.

Они смеялись и мило беседовали.

– Я как раз рассказывал Этель, – с усмешкой обернулся он к ней, – ничего, что я буду называть тебя Этель?

Она затрясла головой.

– Ну и отлично. Можешь называть меня Джонни. Я как раз объяснял Этель, как это мило с ее стороны, что она сидит с нами здесь, в этом скромном домишке, и пьет, и беседует, а ведь она могла бы вместо этого предпочесть сидеть в сотне других мест, в роскошных резиденциях, с прославленными людьми.

– Я рада любым друзьям, Джонни, – сказала миссис Смитерс и влила в себя четверть бокала виски. – Ты серьезно хочешь написать историю моей жизни?

Джонни сел рядом с ней.