Загон

Бокор сделал не просто куклу, он создал мощнейшее орудие зла. Её нельзя было украсть, продать, можно было только подарить от самого чистого сердца. А кто бы захотел подарить такое чудовище, да еще и от чистого сердца? Иван был в бешенстве, он же почти владел вожделенным предметом, который неимоверно быстро должен был приблизить его к вершине мира. Его ярость взрывалась и выплескивалась, подобно расплавленной лаве. Через несколько дней после кражи куклы, моя жена умерла. В нее будто вселился дьявол, она впала в страшнейшее безумие, у нее начались дикие ломки, словно её раздирали жуткие боли изнутри, она буквально потеряла голову, чуть не убила прислугу, а потом взобралась на крышу нашего особняка и сбросилась вниз, прямо на острые пики садовой ограды. Смерть моей жены стала наказанием за содеянное мною.

Мабобо тяжело вздохнул и снова надолго замолчал, да и мне, признаться, было о чем подумать. Некоторое время мы сидели молча, а потом он с трудом продолжил:

— На следующий день после похорон Иван пришел ко мне в дом, чтобы выразить свои соболезнования. Он посочувствовал моему горю, попытался сказать, что всегда и при любых обстоятельствах останется мне верным и любящим другом, и если бы я вовремя к нему обратился за помощью, он бы обязательно мне помог, ведь он наверняка уверен, что моя бедная жена скончалась от злого проклятия. А потом вскользь заметил, что завершение нашего дела пострадало по вине какого-то безумца, и мы обязаны довести его до конца, а то мало ли что … Мы все очень тесно связаны друг с другом. От этого «мало ли что» у меня мурашки пошли по телу и зашевелились волосы на голове. Я ужасался, с каким страшным человеком общался все эти годы, с каким чудовищным психом я связался, но отступать было некуда…

Я точно видел, что на глазах Мабобо выступили слезы, но он быстро овладел собой, поднял бокал, и глянул на меня.

— Давайте выпьем.

Мы снова сделали по глотку, и я ушел в слух.

— Как вы теперь уже знаете, кукла не попала ко мне. Она зажила своей жизнью и отправилась в далекое путешествие.

Это чистая случайность, что кукла попала к вашему другу. Хотя, что такое случайность…? Это ведь ни что иное, как неосознанная закономерность. Ничто не делается без воли Божьей, стало быть, все случайности, — это воздаяния Господа, либо за добро, либо за грехи. Вам и решать, случайно или нет эта кукла попала сперва к вашему другу, а потом уже и к вам. А профессор Коломейцев? А отец вашего проводника Моиза? Они тоже случайные люди?

Я встрепенулся: — Вы были знакомы с профессором Коломейцевым?

— Лично — нет. Но много наслышан о нем, он был известным ученым и, насколько мне известно, конкурентом Столпова. А конкурентов Иван не терпел, он ненавидел их всем сердцем, и всегда стремился устранить. Устранил он и этого, ни в чем неповинного человека. Увы, можно сказать, что и я приложил к этому руку. Ведь я все знал, более того, я переправил Ивану всё необходимое для жестокого ритуала.

— Как?! — изумленно воскликнул я, — Убийство Коломейцева, — дело рук Столпова?

— Увы! — Кивнул головой Мабобо. — Дело не столько его рук, поскольку все вершилось чужими руками, сколько дело его изощренного ума! На подобные мизансцены он был мастер. Просчитывал, проигрывал каждую мелочь!

— Но, я не понимаю! Зачем было ему убивать человека, который собирался свести нас всех вместе? Ведь смерть Петра Степановича намного отсрочила нашу встречу со Столповым. Мы с Жаном с ног сбились, разыскивая его!

— Так думаете вы, на самом же деле все обстояло несколько иначе. Когда Коломейцев позвонил Столпову и рассказал о вас и вашей кукле, Иван сразу все понял. Пророчества бокора о том, что кукла сама найдет своего хозяина, начинали сбываться. А Коломейцев, святая простота! Он сразу рассказал все, что ему было известно. Я вам уже говорил, он тоже был большим ученым, и он с таким воодушевлением рассказывал Ивану о кукле, о том, как они будут работать над этим делом вместе! И тем самым подписал себе смертный приговор. Ивану не нужны были ни конкуренты, ни лишние осведомленные. Кроме того, убивая Коломейцева, он приносил жертву Великому Бокору, полагая, что обязан ему. Я же говорил вам, он был страшным человеком! Даже самые посвященные бокоры крайне редко прибегают к человеческим жертвоприношениям. Они ограничиваются крупным скотом. В конце концов, на дворе XXI век. Есть конечно безудержные фанаты, таким-то и был Иван.

— Господи Боже! — продолжал ужасаться я. — А мы приняли его за своего спасителя! Доверились. Все выложили, как на исповеди. И он так нам помогал… был таким искренним… участливым…

— О, да! Тот еще был лицемер! — усмехнулся Мабобо. — Меня самого водил за нос годами. А насчет помощи… да, помогал… Выдал вам мешочки гри-гри, тормозящие вашу реакцию, насылающие на вас головные боли, ломоту в костях. Что, разве нет?

Я припомнил сцену вечернего ограбления, когда на нас с Жаном напали трое аборигенов, и сорвали с нас заветные амулеты, после чего нам стало легко, прекратились головокружения, и усталости, как ни бывало.

— Он отправил нас в самое пекло, а мы и рады были…