Загон

— Именно так. А если бы вы знали, как ваш приезд осложнил мою жизнь…

— Это еще почему? Вы, насколько я помню, не сильно нам помогли. — Я хотел, чтобы в моем голосе не слышались нотки раздражения и отчаяния, но видимо, всех своих эмоций скрыть не смог.

— Я, насколько я помню, вам очень сильно помог! — Мабобо даже повысил голос. — Начнем с того, что только благодаря мне вас не убили в день вашего приезда!

Сил изумляться у меня уже не было, я только шире раскрыл глаза.

— Да, да, молодой человек! Мною были получены четкие инструкции от Столпова. Я же превратился в его собственное орудие для реализации планов по возврату куклы, он пожертвовал мною, но я был готов. Если я когда-то и позволил увлечь себя в криминальные дела, то это ушло в прошлое и хватило с избытком. Брать на себя что-то еще я не собирался. Потому и наплел Столпову, что организовал на вас покушение, но вы чудом избежали смерти. Я был очень убедителен, и он поверил, но жутко взъярился. Я еще раз повторюсь, куклу нельзя было украсть, ее можно было только подарить от чистого сердца или забрать, приютить после смерти хозяина. А хозяином были вы, СтанислАв.

— Да, да, я помню, об этом я уже неоднократно слышал, нельзя то, нельзя это. Я все время думал, как от нее избавиться, но мои попытки всегда пресекались.

— Как вы рассказали, ваш друг, ныне покойный Жан, искренне и от всего сердца подарил куклу вашей дочери, а ребенок, от всей души пытаясь загладить свою вину, ведь именно она первой осознала сущность Баки, передала её вам, будучи убежденной в том, что уж вы-то, самый дорогой для нее человек, сумеете распорядиться куклой как надо.

— Да, Антуан, скорее всего вы абсолютно правы. Катюшка очень нервничала из-за куклы, я же в тот момент скептически отнесся к ее, как мне казалось, бредовым фантазиям, а ведь она действительно первая почувствовала магическую силу тряпичного монстра. Надо же, она ведь и назвала его Бакой. Я еще шутил, Бака как Бяка. У нас, Бяка, это такая страшилка для детей, гадость что ли, плохая вещь, — с улыбкой пояснил я, вспоминая дочку. — Так оно и есть… и Столпов планировал, что вас убьют, но не его руками, причем ради наживы, такие же фанаты и маньяки, которые ненавидят белых, заносчивых снобов, сующих свои носы в Конго, что-то вынюхивая на чужой земле. И тогда он спокойно завладеет куклой. Станет для неё новым желанным хозяином, чьи мысли она будет реализовывать. Ведь никто из местных не позарился бы на то чудовище, за которым так охотился Иван. Для обитателей этих мест, подобная вещь ни что иное, как носитель зла, сил Самеди или Петро.

— Петро, это слово произнес старик, который украл куклу. Он сказал «Петро», когда передал куклу Жану. Кажется, Коломейцев говорил о том, что это злой дух.

— Ну, скорее всего, несчастный старик был каким-то образом знаком с учением вуду, и когда понял во что ввязался, пусть даже и не по собственной воле, то запаниковал и постарался избавиться от куклы как можно скорее, вот и сунул ее в качестве подарка вашему другу. Только руководил им при этом страх, ведь он украл куклу и понял, что его ожидает. Он был необразованным человеком, но очень любил своего сына. Не по своей воле он в это ввязался! Да, любое зло наказуемо… — философски заключил Мабобо, наверно в назидание самому себе.

А я сидел, склонив на плечо голову, смотрел на него и не мог поверить, что все только что рассказанное, имело отношение ко мне. Мне казалось, что стоит только встряхнуться и одурь исчезнет, а я проснусь, и буду рассказывать знакомым и близким нереально длинный и страшный сон.

Я и правда тряхнул головой, но ровным счетом никаких изменений не произошло, если не считать того, что Мобобо схватил широкой темной ладонью изящный серебряный колокольчик, пару раз качнул им в воздухе, раздался серебряный звон, и через секунду на пороге возникла Эстель.

Она поняла хозяина без слов, моментально убрала все со стола и удалилась. Мы с Мабобо молчали. Ровно через минуту Антуан поднялся и попросил меня пройти за ним, что я и сделал, не говоря ни слова.

Теперь мы переместились в каминный зал, где одну стену полностью занимала библиотека. Книги явно были предметом гордости этого человека. Бесчисленные корешки книг переливались золотом и серебром, и казалось мне, что вся человеческая мудрость сконцентрировалась здесь, на этих многоэтажных полках, которые охранял и заботливо обогревал высокий и широкий камин, обрамленный витыми колоннами и украшенный затейливой резьбой.

Не проронив ни слова, мы погрузились в глубокие кресла, обтянутые бархатом. Подразнивал аромат кофе, дымящегося на журнальном столике, и рука непроизвольно потянулась к хрупкой чашечке тончайшего английского фарфора.

— Антуан, кое-что для меня остается не совсем ясным, и я бы хотел задать вам несколько вопросов, — насладившись первыми глотками напитка, нарушил я библиотечную тишину.

— Извольте, я сегодня на редкость откровенен, — по-своему отшутился Мабобо.

— Вы упомянули отца нашего проводника Моиза, а он-то, каким боком фигурирует во всей этой истории, ведь, насколько я понял, он давно умер?