Загон

По дороге домой голова моя была занята мыслями о том, сколько испытаний может свалиться на одного человека, чтобы он был в состоянии их выдержать. Естественно, во всех, казалось бы разрозненных историях, случившихся за это время, участвовали многие люди, им всем в определенной степени доставалось, а значит, каждый из них принимал, переживал и оценивал ситуацию по-своему. На данный момент мне нужно было взвесить свои силы, и чем глубже я погружался в дела последних недель, тем яснее становилось, что надо искать причину, вырвать корень зла и бежать туда, где царит благополучие и счастье. Однако, по всей видимости, ключ к разрешению моих злоключений был запрятан где-то очень далеко от меня, или же я просто не видел очевидной разгадки. Не зря же я относился к той категории скептиков, которые умеют ловко отбросить все, что не поддается простейшей логике, и не прислушиваться к мнениям своего окружения.

Добравшись до дома, а время уже близилось к полуночи, я с абсолютным отрешением от реальности поднялся на свой этаж. Общая измотанность не могла негативно не сказаться на моем состоянии, и посему, уже при подъеме на лифте в голове царил первозданный вакуум, который, естественно, не способствовал возникновению каких-либо ассоциаций по связи прошлого и настоящего. Но стоило лишь выйти на лестничную площадку, как вновь зароились какие-то вялые мысли о работе, о том, что как-то нужно действовать дальше и как глубоко может рухнуть моя репутация, если тревожащие опасения оправдаются.

Я обреченно вздохнул, вставил ключ в замочную скважину, повернул один раз и … ключ застопорился. Что за чёрт! У этой двери только-только поменяли замки, и все ведь работало идеально! Да мне на ногах даже получасового стояния не перенести, к концу пути мои конечности словно окаменели, а теперь еще и накопившаяся усталость придавила меня не хуже бетонной плиты. Я с трудом перевел дыхание, постарался отключиться от накатившего отчаяния, и без того терзавшего меня в течение сегодняшнего дня, и… ключ повернулся. О, счастье! Боже, что за глупость, посылать человеку сначала леденящий душу выброс адреналина, а потом расслабить сознание до ощущения себя полным кретином, — подумал я, уже открывая дверь. От великой, видимо, радости я сделал это слишком напористо, дверь широко распахнулась, а я замешкался на пороге и дверной «рикошет» с силой въехал мне в левый бок. От неожиданности я звучно выдохнул, и чисто инстинктивно оберегая больную ногу, да еще и не имея необходимой устойчивости при поднятой стариковской трости, как-то неуклюже развернулся и на какой-то момент даже уперся спиной в шкаф, стоящий у двери, но… роликовая дверь шкафа-купе беззвучно откатилась в сторону, и я с грохотом распластался на полу. Хорошо, что удар при падении пришелся на левый бок, поэтому поврежденной ноге досталось не очень много. Застыв на пороге в совершенно нелепом лежачем положении, я чисто автоматически перекрестился. Бог ты мой, добраться хотя бы до кровати, и пусть этот день скорее закончится! Сил моих больше не осталось ни на копейку. Я начал осторожно приподниматься, и вдруг в полумраке распахнутого шкафа увидел то, что вызвало бешеный приток сил, но сил негативных, сплошной ненависти. Это был тот самый гадкий кукленыш, отвратительный Вуду, зерно раздора и спора, предмет слез моей дочери, — Бака. Он, как будто отдыхал в затемненном углу, притулился там к какому-то барахлу и нагло поблескивал на меня своей глазной бусиной, а на шее этого урода красовался мой замызганный носовой платок. Рука сама собой потянулась за ним.

— О, если бы ты, чучело, знало, сколько нервов на тебя потрачено. Что же ты такое? Почему, куда я не ткнусь, с кем ни начну разговаривать, о чем ни начну думать, везде чувствуется твое зло? — прохрипел я, вставая. Кряхтя и потирая ушибленные места, я закрыл входную дверь и потихоньку прошагал в комнату.

Подойдя к дивану, я буквально завалился на него, но продолжал неотрывно смотреть на злополучного Баку.

— Ну, что в тебе такого магического, чем это ты вызываешь столько эмоций? О тебе говорит моя дочь, о тебе рассказывает сказки Жан, даже Дина, после твоего появления, защищала тебя, — шипел я, как рассерженная змея. — Похоже, сейчас ты единственный, кто может меня выслушать, не принося мне никаких дрянных известий. Может, ты не настолько плох?