Загон

Поговорив с Сергеем, я собрался, сел в машину и поехал в сторону дома. Вечерняя Москва была приятно пустынна. Какая же она красивая, — Москва. Только после отупляющей усталости и полного отчаяния, мой мозг посетила сия мысль. Каждодневное перекатывание по московским руслам от МКАДа до Садового, от Садового до Бульварного, от Бульварного до МКАДа не только не приносило морального удовлетворения, но просто изматывало. Красота и самобытность города замыливалась, запоминались только рекламы, огромные вычурные буквы, прилипающие к сознанию слоганы, красно-желто-белые яичницы. А вся прелесть зданий, вековой истории, оставалась где-то за гранью нахальной и безвкусной «современности», где-то там, в глубине, не тронутая, истинно правдивая и красивая. В самом деле, видимо, мой мозг уже работал на самовосстановление, я искренне любовался окружающим меня светящимся мегаполисом. Я был частью этого Великого города, я жил в нем, но ощущал себя лишь маленькой песчинкой, и мог только отстраненно любоваться всей его мощью и величием. А потом мне стало казаться, что только сегодня, сейчас я словно освободился, оторвался от места своего привычного возлежания и воспарил, и смог наблюдать всю слаженную, упорядоченную, но загадочную красоту и с другой стороны, со стороны не маленькой песчинки-обывателя, а как творец, как созидатель этой нескончаемой жизни. В этот момент у меня появилась несокрушимая уверенность в собственных силах, ощущение моей неизбежной победы над случаем, обстоятельством, над чередой роковых событий.

За сорок минут я добрался до дома. Без происшествий поднялся в квартиру и с ощущением полного комфорта уселся на уютный диван. Часы показывали семь вечера. Сегодняшний день явно благотворно отразился на моем настроении. Пожалуй, на завтра я вообще не буду ставить будильник, а проснусь, когда захочется. Наверное, за последнее время мне как раз не хватало сна. Катюшка со школой, нога со всеми вытекающими последствиями, уже не говорю о Динином состоянии, все это в последние дни мне вообще не давало покоя. И вот сегодня случился прекрасный день, все события оказались положительными, а главное, что состояние Дины, по меркам врачей, улучшилось.

Я удобнее вжался в угол, поправил подушку под поясницей, и вдруг что-то угловатое уперлось мне в бок. Я отстранился, слегка сдвинул подушку и обнаружил торчащего Баку.

— Ээ-ээ-эй, — невольно вырвалось у меня, — опять ты! Ты что же, меня преследуешь? — Я взял куклу в руки. Все же это был отвратительный уродец, сделанный из ткани, похожей на мешковину, но более мелкого плетения и гораздо жестче, нитки ее немного пушились, казалось, что вокруг куклы образован маленький шерстяной ореол. Внутри ощущалась не то солома, не то трава, от куклы шел довольно специфический запах, напоминающий саше. В основном она была мягкой, но в области так называемой груди, явно прощупывалась некая твердая субстанция. Голова Баки была почти прямоугольной формы, пришивная, а тело скроено целиком, руки и ноги неуклюже торчали в разные стороны, пропорции явно не были соблюдены, и потому кукла лишь отдаленно напоминала человека. Бака был сшит коряво, но никаких внутренних швов видно не было. Рот был обозначен стежком, а сердце неровным крестиком, с глазами была явная проблема, один из них, как мне показалось, был куском разрисованной ореховой скорлупы, а вместо второго торчали нитки, завязанные у основания узелком, отчего он больше походил на волосатую бородавку. Кукла была цвета кофе с молоком, а некоторые органы обозначались черными нитками. Если подвести резюме, то будет невесть что и невесть откуда.

— Эх, Бака, Бака — невиданный ТЫ зверь. Ну, валяй, живи здесь, экзотический подарок, — философски заключил я. — Надеюсь, что в скором будущем я разберусь со своими неприятностями, с этим чёртовым уголовным делом, Дина наконец-то поправится и начнется белая полоса. — Тупо рассматривая его, я продолжал высказываться вслух, будто он мог и вправду услышать: — А ты, говорят, волшебный? И где оно, твое волшебство? Взял бы, да и помог мне. — Покрутившись по комнате, я посадил куклу рядом с телевизором. Пусть пребывает тут, раз уж пришлось смириться с пребыванием этой чужеземной страшилы в своем доме. Совершив это благое деяние, я умиротворенно растянулся на диване и задремал под свечение телевизионного экрана, а, малость погодя, спал уже крепчайшим сном праведника.

Телефонный звонок громыхнул так неожиданно, что я подскочил, чуть ли не на полметра и только чудом не ударился о столик, стоявший рядом с диваном.

— Что, что еще, — заорал я, — Хва-аа-аа-тит! — завопил я в голос, поднимая трубку. Сердце колотилось в бешеном ритме, а в душе полыхнул панический ужас в суеверном ожидании очередной пакости.

— Всссс, вссс, Паше-нька, Паа-ашенька… — причитал в трубке старушечий голос.

— Извините, — попытался я перебить заикающуюся незнакомку, предположив, уже практически проснувшись, что случилась у человека, наверное, тоже какая-то неприятность, и он впопыхах ошибся номером. Посмотрел на часы, они показывали 12:12.